Тропа извивалась между высокими белыми скалами. Иногда дорога шла по прибрежной полосе и тогда лошади брели по мелководью, разбрасывали копытами песок и водоросли, выброшенные волнами на берег. Одуряющий морской бриз и тёплое солнце делали своё дело. Хотелось лечь, закрыть глаза и расслабиться.
— Мастер Серж, — рядом со мной появился Дарби. — я хотел бы поговорить с вами.
— Говори, — вздохнул я.
Как-же, дадут тут расслабиться. Даже не надейся. Как пели в одной старой песне: покой нам только снится…
— Я тут нарисовал несколько вещей, — начал он и протянул мне несколько листов бумаги.
— Ну давай, порадуй старика, — кивнул я.
Лошади шли спокойно и ничто не мешало разговаривать. С левой стороны от меня ехал Андрей. Сам! В том смысле, что уже не было нужды подсаживать его кому-нибудь за спину. Мэдд выбрал для него одну из наших вороных и торжественно вручил повод, как только закончился обряд посвящения в семью. Да, вчера был большой день у парня.
Дай ему волю — он бы и спал рядом со своей «ласточкой». Весь вечер бегал в конюшню с морковками и кусками круто посоленного хлеба. Что касается сна — вчера он так и заснул за столом. Слишком много впечатлений навалилось. Пусть и положительных, но от этого не менее утомительных. Разбудили и отправили спать. Через полчаса я заглянул в его комнату и увидел, что парень лежит на кровати, обнимая меч. Я даже усмехнулся, вспомнив эту картину. Он и сейчас нет-нет, да погладит навершие. Его кацбальгер висит у седла, как и мой бастард.
Позади меня ехал Рэйнар с Вэльдом. Они уже битый час обсуждают один удар и каждый гнёт свою линию. Вэльд сердится и обещает «выбить дурь» из Трэмпа. Вот и сейчас спорят и ждут привала, чтобы обменяться «доводами». Позади них Мэдд Стоук с одним из близнецов. Судя по синяку — Торр. Его брат — Тэрр, — в головном дозоре. Он едет впереди, метрах в ста от нас и внимательно рассматривает окрестные скалы. Да, места здесь неспокойные. Хозяин гостиницы рассказывал, что из-за войны многие жители потеряли дома и фермы. И как это бывает в лихие времена — подались в разбойники. Так что места красивые, но расслабляться не стоит. Да ещё и эта слежка, будь она неладна!
Нищий, с которым я попытался заговорить, включил дурочку и долго изображал идиота, не понимающего русского языка. Даже слюни распустил и забубнил что-то неразборчивое. Чёрт с ним. Не уродовать же было этого придурка. Тем более, что я по глазам видел — он всё прекрасно понял. Делать нечего и я, пообещав ему порцию «горячей, но извращённой любви», развернул лошадь.
Не нравится мне всё это. Очень не нравится…
А вот эскизы, нарисованные гномом, рассматривал долго и с большим удовольствием. У парня талант! Не только кузнеца, но и художника. Каждый эскиз это большой лист бумаги, на котором сделано несколько рисунков. Вещь нарисована тщательно и с разных сторон. Отдельно — детали, на которые следует обратить особое внимание. То, что вижу сейчас — это рисунок шлема, похожего на мой араевский три-четверти. Вместо стеклянного визира, гном изобразил нечто похожее на «скулу» от шлема интеграла. Дельная мысль. Если получится, то у нас будут удобные шлемы с прекрасным обзором и защитой от стрел. А то в этих барбютах, раздери их дьявол, ничего не видно. Как будто кастрюлю с дырками напялил…
Спустя два дня мы наконец обогнули залив Сьёрра-камм и вышли к полуострову. Нам предстоит углубиться в эти земли, чтобы выйти к намеченной точке. Побережье осталось позади.
— Просто я поскользнулся на песке, — позади меня оправдывался Рэйнар, сияя свежим синяком на скуле.
— Будет привал и я тебе второй синяк поставлю, — ворчит старик. — Для убедительности.
— И всё же я докажу…
— Надо было сильнее тебе по голове дать, — вздыхает Рэйн.
— Зачем?
— Чтобы мозги вправить.
Трэмп бурчит уже второй день подряд. Старик Вэльд Рэйн, как и обещал «выбил из него дурь» и наградил этим сизым украшением. Теперь Рэйнар оправдывается, но от своей идеи не отказывается. Да, этот мир нетороплив. Одну и ту же тему можно обсуждать несколько дней. Между фразами, брошенными всадниками друг другу, может лежать четверть дневного перехода и это никак не отразится на их беседе.
Дорога извивалась между холмами, заросшими кустарником, небольшими рощами и дубравами. Воздух пряный, как и положено осени.
Неожиданно Торр, идущий в передовом дозоре остановился и замер. Его лошадь прижала уши от страха и встала как вкопанная. Это ещё что такое? Я поднял руку.