На следующий день им пришло приглашение на презентацию.
Глава 4
Вход бесплатный
Арсенальная набережная, дом семь. Знаменитые «Кресты». «Академия», ежели на фене. Они же – следственный изолятор номер один. Они же – учреждение ИЗ сорок пять дробь один. Комплекс строений темно-красного кирпича, огороженных кирпичной стеной того же оттенка, расположившийся на Выборгской стороне, на самом берегу Невы. «Кресты» – потому что оба четырехэтажных ее корпуса выстроены, если посмотреть сверху, в форме «греческих», то бишь равноконечных крестов. Quadrata, если кто сечет по-ихнему. Про архитектора «Крестов», некоего Антония Томишко, есть такая легенда: дескать, по окончании строительства пришел он к царю и говорит, от волнения путаясь в словах: «Ваше, мол, величество, а я тут для вас тюрьму построил…» «Н-да? – хмурится Наше Величество. – Нет уж, брат, это не для меня, это для себя ты крытку смастрячил…» И засадил архитектора в тайную одиночку (к слову сказать, тогда все хаты в «Крестах» были одиночными.) Там и сгинул Антоний, заживо замурованный. И, дескать, до сих пор та камера не найдена, существует где-то на территории, а неприкаянный призрак бедолаги по ночам бродит коридорами и стенает… Брехня, конечно, однако ж могилка Томишко и в самом деле не сохранилась, так что байка сия живет и по сей день… Елки-палки, каких имен собранье, как сказал классик, кто в «Крестах» только не сидел – Троцкий, Керенский и папа Набокова, Малевич, Заболоцкий и Лев Гумилев, Жженов, Бродский, Олег Григорьев… А вот теперь и имя Алексея Карташа будет вписано в почетную книгу сидельцев…
Это он так пытался развлечь себя. Не помогало ничуть.
«Автозак» притормозил, послышались лязг и скрежет, и сквозь Южные ворота «ЗИЛ» вкатил на территорию «Крестов».
Пассажиры притихли: прониклись, наконец. Да и Карташ почувствовал трепет, аж передернуло всего – англичане называют это «гусь прошел по моей могиле». Совсем как парень из братанов Стругацких, попадающий на Зону – тот тоже всякий раз чувствовал содрогание и мурашки. Ну, а «Зона», «Кресты» – какая, на фиг, разница…
Остановились. И некоторое время не происходило ничего.
– Чего стоим-то? – напряженным шепотом спросил кто-то.
– Чего, чего, – огрызнулся «адидас». – Машину снаружи осматривают… А ты торопишься, что ли, куда-то?!
Распахнулась дверца, конвоир скомандовал скучным голосом:
– Выходи давай. И, это, стройся.
Поодиночке спрыгнули на свежий снежок, построились в неровную шеренгу. Уже было темно, пустынную заснеженную территорию освещали прожекторы. Оцепления вертухаев с автоматами и с рвущими поводок собаками поблизости не наблюдалось, лишь мялись от скуки трое прапоров. Без автоматов.
И вообще без оружия. С беззвездного черного неба на «Кресты» смотрела желтая луна.
– Короче, я сейчас буду фамилии называть, а названный должен говорить: «Я!», – четко и громко. Ясно? Поехали, – сказал топчущий снег в ожидании гостей коренастый человек в камуфляже и с седыми усами.
– Комендант, – сказал кто-то шепотом. – И че он на воздух вылез, обычно внизу всегда встречал…
В сумерках звания коменданта было не разглядеть, однако ни злобы, ни презрения в голосе не слышалось. Говорил он деловито и отрывисто, как человек, нелюбящий тратить время попусту. Посмотрел на верхнюю из кипы папок в руках, прочитал:
– Мишкин!
– Я… – откликнулся «адидас».
– Имя-отчество.
– Пал-Иваныч.
– Статья.
– Сто шестьдесят первая, часть вторая, пункт «а».
– Место рождения.
– Волгоград…
И так далее – с некоторыми вариантами: иногда кроме места усач спрашивал и дату рождения, или, скажем, адрес прописки, или еще что-то. Когда очередь дошла до вроде бы знакомого бледнолицего, который искоса разглядывал Карташа по пути, Алексей прислушался внимательнее, но названные ФИО опять же ничего ему не сказали: какой-то там Крикунов Родион Сергеевич, осужденный по статье сто шестьдесят третьей, часть три, пункт «г». Серьезная статья. Ну и что? Ну и ничего.
Наконец с формальностями покончили. Усатый взял папки под мышку и, скомандовав: «Пошли за мной. И не растягиваться», – повел цепочку арестованных к мрачному приземистому строению с тускло освещенными подвальными окнами. Сооружение выглядело весьма мрачно и навевало мысли о энкавэдэшных застенках.
В тот подвал и спустились – обширное помещение с низким потолком, выложенное блеклым кафелем, с шаткими лавками по периметру.
А дальше настало время оформления постояльцев гостиницы под названием «Кресты»: процедура насквозь бюрократическая и оттого изнурительная сильнее, нежели любой допрос у следователя. Одна радость случилась поначалу: рассадили их по одиночкам, и Алексей наконец-таки жадно закурил. А потом понеслось…