Бывший драгун наполеоновской армии, облаченный в темный сюртук, голубую жилетку и серые панталоны, лежал в тени березы с раздвоенным стволом. Бледное узкое лицо со щегольскими усами было обращено к безоблачному небу, руки раскинуты в стороны. Сюртук на груди и жилетка были сплошь перепачканы кровью. Рядом валялись лукошко с рассыпавшимися грибами, шляпа и палка, которой француз разгребал листья.
Пока Хитрово-Квашнин и члены временного отделения суда бегло знакомились с местом преступления, штаб-лекарь поправил очки на носу и, опустившись на колени, стал деловито осматривать мертвое тело, заодно говоря:
– Убитый лежит на прогалине, с восточной стороны которой просматриваются поля и сады Нижней Абловки и часть усадьбы поручика Чернова. Лежит навзничь на земле указанного помещика в двух шагах от вельяминовской межи и в трех шагах от абловской… На груди и верхней части живота двенадцать ножевых ран. Записал?
– Записал, – отвечал секретарь земского суда Соболевский, контролируя подканцеляриста, размашисто водившего пером по листу.
– Колотые раны нанесли вред внутренним органам, став причиной сильного кровотечения. Три удара пришлись в область сердца. Видите? – обращался врач к понятым, крепостным мужикам в посконных рубахах, широких портах и лаптях.
– Видим, батюшка, как не видеть? – говорили бородачи, степенно кивая головами. На самом деле они почти не глядели на убитого. Бог с ним! Весь в крови, сердешный, так и тянет отвернуться! Вот невзгода! Дома дел невпроворот: кому стога метать, кому овин крыть, кому на мельницу ехать. Скорей бы отпустили!
– Один удар пробил грудную клетку и вошел в сердце, – продолжал Вайнгарт. – Орудием убийства послужил, вероятно, карманный нож, зажатый в правой руке преступника. Француз пытался отбиваться, порезы на руках с повреждением мягких тканей ясно говорят об этом… Остается сказать, что жизнь бедняги оборвалась около восьми часов утра. Вот, пожалуй, и все… Хм-м, в связи с этим вспоминается один случай, имевший место в окрестностях Москвы много лет назад. Тогда я был привлечен властями освидетельствовать тело корнета Куликовского, тамошнего землевладельца. Смерть молодого человека тоже приключилась в роще, только пронзили его не ножом, а вилами. На ум расследователям приходили разные соображения. Они предположили, что его могли лишить жизни его же крестьяне в отместку за позор своих дочерей. Лихой корнет, следует отметить, был большим охотником до крепостных девиц, до их свежей красоты. Увидит в поле или на других работах привлекательную девушку, та непременно окажется в его постели. Под подозрение подпали и благородные люди, поскольку нагловатый Куликовский позволял себе напропалую флиртовать с замужними дворянками. Да если б только флиртовать!.. Женщины не знали, куда деваться от настырного ухажера. Мужья побаивались связываться с разухабистым Ловласом: на дуэлях тот стрелял без промаха. А однажды Куликовский взял и насильно увез жену мелкого помещика, помнится, титулярного советника Пехтурова. Подъехал по зиме на санках к небогатой усадьбе, подхватил прогуливавшуюся хозяйку на руки и был с ней таков! Что мог поделать несчастный титулярный советник?.. Пошел с поникшей головой к похитителю, стал просить его, умолять. Вернул жену только спустя несколько дней, испив чашу унижения до дна… Так вот, следствие длилось довольно долго, проверено и перепроверено было множество версий…
– Не тяните, Осип Петрович! – не вытерпел Зацепин. – Вот всегда вы так, медленным шагом, тихим зигзагом! Что вы, в самом деле? Кончайте!
– Экий вы нетерпеливый, Ардалион Гаврилыч!.. Ладно, убийцей, в конечном счете, оказался неженатый сосед Куликовского, штабс-ротмистр Лепетухин, проигравший ему в карты солидную сумму денег, что-то около пяти тысяч ассигнациями.
– Ишь, какой удалец! Вилы припас, мол, авось подозрение на крестьян падет.
– Примерно, так он и высказался, когда его взяли в оборот… А в другой раз мне пришлось выехать на место гибели приказчика одного крупного помещика. Он окончил свои дни в усадебном парке. Причиной смерти был удар ножом в сердце. Кто это сделал?.. Из каких побуждений?.. Кому вздумалось убить человека самой обыкновенной наружности, незлобивого, можно сказать, тихоню, сочинявшего незамысловатые стишки?.. Крестьян он не гнобил, работами сверх меры не обременял. С помещиком, приверженцем взглядов английского экономиста Адама Смита, был в ровных отношениях, тот ценил его за деловую хватку, честность, добропорядочность. Нашел приказчик общий язык и с молодой хозяйкой имения, не имел никаких проблем с соседними землевладельцами. Так кто же поднял на него руку?.. Кто пролил кровь?..