Денис молодец, нисколько не испугался. Жалел только, что пропала лыжа. Пока мы бежали, одежда на нём стала от мороза, как жестяная. Я слышал, как он дрожащим от холода голосом, обращаясь к Алёшке, сказал:
– Ты сильно огорчился, что я свиристель застрелил? Извини.
Алёшка промолчал.
Дома Дениса быстро раздели и бабушка стала натирать его снегом. Все вокруг него, всполошившись, хлопотали. Он молча повиновался.
Когда мы вышли на улицу и направились по своим домам, Алёшка сказал Пете:
– Передавай привет Сибичу!
– Ладно, – отозвался уныло Петя.
Деловой и шустрый Петя выглядел вялым.
– Почему такой кислый? – не удержался я. – Ты же сегодня герой. Вовремя подоспел к Денису, мы только помогали.
– Сибич болеет, – отозвался Петя.
– А что с ним?
– Не знаем. Сидит в клетке, не двигается. Ни на кого не смотрит. Я его выпускал. Даже не летает, как раньше, по комнате. Всё ему неинтересно, нерадостно. Отец говорит, что надо в еду попробовать добавлять соль, мел. Никто чибисов не держит дома, не знают, что с ним…
– Я вчера набрал в огороде ягод черноплодной рябины. Такие крупнющие! Они теперь в избе отогрелись. И тыквенных семечек начистил. Всё для него готовил, – волновался Алёшка, – надо попробовать дать, вдруг понравятся!
– Приходите, – согласился Петя.
Сибич умер
Мы с Алешей понесли Сибичу ягоды черноплодной рябины и тыквенные семечки. Интересно: будет он их клевать или нет?
Но случилась беда.
– Проснулась я рано. Прошла на кухню. Чувствую, что-то не так, – рассказывает мать Пети Анна Ивановна. – Гляжу, а он не-живёхонький. Начальничек наш. А, батюшки! Первая мысль, что кошка придушила. Но клетка цела. Не может быть, чтобы кошка.
Мы подошли к клетке. Сибич сидел, будто живой, как в гнезде, подобрав под себя ноги. Головка его с чубатым затылком уткнута в самый угол клетки. Казалось, он своим клювиком сейчас найдёт то, что ему нужно там, а потом, почуяв нас, спохватится. И как обычно это делают чибисы, сорвётся заполошно с места. Вихляя, взлетит! При чём тут клетка! Зачем она ему?
Анна Михайловна просунула черенок деревянного половника через прутики. Подтолкнула Сибича снизу. Он завалился набок. Красные его ножки, так недавно важно и потешно ступавшие по деревянному полу клетки, повисли нелепо над животом. Тонкий клюв, застряв в проволочках, потянул за собой головку на белой шейке. Шейка неловко вытянулась. Ярко-палевое подхвостье и отороченный чёрной полосою белоснежный хвост – всё было и теперь франтовато. Не верилось, что Сибич неживой.
Ведь он родился, чтобы в луговом раздолье в июле, когда подрастут бойкие чибисята, вместе с ними гомонить весёлыми стайками. Недалеко от своего гнездовья, делая нарядным и пёстрым всё в луговой округе. А уже в августе, сбившись в стаи покрупнее, высоко подняться в синее небо и полететь в дальние тёплые страны…
– В неволе жизнь коротка – известное дело, – вздохнула мать Пети, – отгоревал своё. С тоски, видать, и помер. Последние два дня невесёлый был. Голову под крылышко прятал.
Она хотела было положить Сибича в ведро и отнести за огород на гать. Алёша с Настей в один голос запротестовали. Петя молчал. Он не мог говорить. Лицо его было бледным. Молча, держа на коленях, гладил присмиревшего дворняжку Жульку.
Мы похоронили Сибича в палисаднике под кустом сирени. Земля была мёрзлая. Петя и Алёшка молча разгребли снег и ломом сделали небольшую ямку. Настя сбегала домой и принесла коробку из-под торта. В неё и положили Сибича.
Домой возвращались молча. Настя уже не плакала вслух. Только варежкой прикрывала глаза.
Дикушка
Какая это радость: оказаться на лыжной прогулке в зимнем лесу! Да ещё вместе с Сергеем Ивановичем, который так много знает и умеет.
На этот раз день выдался замечательный. Прибавка света и январский морозец по-своему оживили всё вокруг. Тусклые и серые дни декабря остались позади. Коренная зима потеснила глухозимье. За речкой Ветлянкой на широкой ослепительной равнине под нарастающим солнечным потоком вовсю заискрились снега. И хотя вокруг стоит тишина, чувствуешь во всём потаённую жизнь. Стоит только внимательнее взглянуть.
На лесной поляне этому помогают белоснежные её страницы. Они, как протоколы. Строчки различных следов разбегаются вкривь и вкось.
Неутомимый Сергей Иванович поясняет:
– Глядите, – он показывает на т-образные знаки – четвёрки заячьих следов, – в сторону дикой яблони пошёл. Я его однажды около неё заставал. Корой питался, косой. Пойдёмте по его следу. Покажу вам красавицу дикушку. – Глубоко проваливаясь в снег, он первый прокладывает лыжню. Мы с Алёшкой следуем за ним.