Выбрать главу

А то вдруг смотрела на него округлившимися глазами в упор.

Будто говорила: «Неизвестно ещё, какой породы ты сам… Поживём – увидим…».

Или сворачивалась в клубок и выглядела расстроенной и озабоченной.

– Что ты грустная такая? Тебе стыдно за твоих блох? За то, что ты – беспородная? – спрашивал он вполне серьёзно, – выбрось из головы! Как ты такая уцелела? Где твои хитрость, коварство? Без них на улице нельзя! Всё ластишься да мурлычешь…

…Он отложил на левый край стола шуршащую, пахнущую свежей краской газету. Снова взглянул на Симу. Кошка смешно подёргала носом, ей непривычен был запах краски.

– Я скажу тебе по секрету одну вещь, только никому не говори, – Сергей Сергеевич слегка улыбнулся, – не смотри, что я такой важный. Это внешне. Родители – сельские. Всю жизнь учился да работал. А что толку? Щенок у жизни. Многое не могу, не понимаю. Многое упущено с детства. Семья и та не сложилась. Тебе одной только и можно пожаловаться… Вроде положительный весь, а что-то не так…

Он гладил её своими длинными чуткими пальцами, проводил ладонью по шее, спине.

– Сима, Сима… В моём детстве у родителей была кошка. У нас с женой не водились. Ей всё ни до кого было. Сама у себя на первом плане. Я – вечно на работе. Когда? Пятнадцать лет был начальником большущего цеха. Только после шестидесяти перешёл в мастера. Вот и выходит, что попала ты к человеку, которому всегда было некогда…

* * *

Однажды, ближе к вечеру, в квартире появился уверенный, весь в чёрном, широкоплечий и розовощёкий человек. Сергей Сергеевич называл его сыном.

Когда они разговаривали, сын несколько раз беспокойно выглянул в окно.

– Да никто не тронет твой «воронок», – усмехнулся хозяин.

Сима запрыгнула на подоконник и посмотрела во двор. Там стояла большая чёрная машина с затенёнными окнами. Утром её не было.

Этот человек с большими блестящими часами на руке сразу не понравился Симе. Он брал бесцеремонно её в кольцо больших рук и пытался заставить прыгнуть через этот барьер. Громко выкрикивал тонким лающим голосом:

– Оп, оп! Оп-она!

На третий раз она не выдержала. Нетерпеливо напряглась и начала крутить ушами. Затем быстро бросилась через барьер с выпущенными когтями, оцарапав ему кисть левой руки. Тут же выступила кровь.

Сима удалилась на кухню. Там она прохаживалась одна. Хвост её застыл в нижнем положении, что явно выдавало разочарование.

– А, чёрт! Она не бешеная? – суетился сын, рассматривая царапину.

– Ну, что ты говоришь? Сейчас я дам тебе йод, – успокаивал Сергей Сергеевич.

Самоуверенный «дрессировщик», обрабатывая ранку, возмущался:

– Ну, и к чему тебе эта дикарка? Её же многому надо обучать, она с улицы! Придётся её выгуливать. Запахи пойдут. Домашней кошке нужна особая пища. Когда и где тебе её брать?

– Ты знаешь, я поражён, – говорил Сергей Сергеевич. – Она пользуется унитазом. Фантастика! Я раньше от приятелей слышал о таком, но не ожидал… Видимо, её обучали в детстве.

Сын на слова отца не отвечал. Ему важнее, что он сам говорил. И, конечно, во многом был прав, утверждая, что «кошка – это не собака», от неё нельзя ожидать «собачьего» поведения. В отличие от собак, кошек бесполезно заставлять полностью повиноваться. Они иначе устроены… Не выгонишь сразу – привыкнешь поневоле. Это как зараза.

И так далее, так далее…

– Шестой этаж! Не закроешь балкон – она вывалится, – убеждал Эдуард, – у моего друга так было. Забылась и бросилась за воробьём. Упала на асфальт. Лечил полгода. Сетку теперь на балконе соорудили. Зачем тебе эти хлопоты? – Он говорил громким голосом, будто извещал о надвигающейся катастрофе. – И потом, с твоим-то сердцем гулять по этажам?..

– Мы скоро с ней уедем в деревню. Там всё проще, – отвечал Сергей Сергеевич. – Там начнётся у нас с ней новая жизнь. Глядишь, насовсем останемся.

Сима не выходила из кухни, ждала, когда шумный гость исчезнет. А тот напоследок, нарочно топоча тяжело ногами, объявился в проёме кухонной двери, не на шутку напугав Симу.

– Попалась! – словно пролаял он. – Зачем на базаре кусалась?

Не видя возможности к отступлению, Сима выгнула дугой спину и прижала уши к голове. Послышалось её негодующее шипение.

– Смотри, она приготовилась нападать!

Гость притворно закрыл лицо руками и попятился назад.

– Вот это дикообраз! – Он неожиданно громко свистнул.

– Эдуард! Ну, когда ты повзрослеешь? Нельзя же так, – подал голос Сергей Сергеевич. – Так кого хочешь можно разозлить. У тебя закоренелая нелюбовь к животным. Это ненормально.