– Отец, я перебираюсь за границу, в Чехию. Хотя ты всегда был против.
– Совсем? – не удивившись, спросил Сергеич.
Эдуард стоял лицом к окну, делая вид, что ему гораздо интереснее происходящее во дворе, а не в этой низенькой с потемневшими обоями комнатке.
– У меня договорённость с фирмой на год. Потом видно будет. Хочу остаться.
– Не пропасть бы тебе там, чужая сторона…
– Это тут бояться надо. У нас бедлам. В этой стране долго порядка не будет.
– В этой? – как эхо, повторил отец.
– Не будем придираться к словам. Спорить не хочу. Наговорились с тобой об этом. Нахлебался… Дожидаться старости такой, как твоя здесь, не хочу.
– Так, значит?..
– Да, приехал проститься. Квартиру я оставляю знакомому, машину – тоже.
– Что ж, вольному воля, – только и сказал Сергеич.
Они ещё потом говорили. Но недолго.
– Значит я теперь совсем один, – не удержался Сергеич. Голос его дрогнул.
– Ладно, отец! Ты всегда был независимым. Не прибедняйся. Вон, Сима с тобой. Затаилась в сенях, только и ждёт, чтобы я слинял.
Заслышав своё имя, Сима ещё больше забеспокоилась. Хвост её застыл внизу у пола.
– Когда уезжаешь?
– Намеренно не говорил, чтоб не волновать. Через два дня самолёт из Шереметьева, завтра отчалю в белокаменную.
Эдуард с напускной весёлостью подал руку. Сергеич медленно протянул свою. Когда гость выходил из дома в сени, видел, как Сима припала к полу. Голова её опущена, глаза расширились. Издав горловой звук, похожий на вой, она готова была к нападению.
– Чёртово отродье, – визгливо выкрикнул розовощекий и поторопился на улицу.
Ночью Сима спала неспокойно. Слышала, как ворочался в кровати хозяин.
Утром Сергеич не встал с постели. Поднялся только в полдень. Вышел потихоньку во двор. Сосед оказался дома. Сергеич подошёл к забору, тихо позвал… Сима тёрлась около его ног.
Пока шёл сосед, хозяина пронзила резкая боль за грудиной. Он побледнел ещё больше, слабеющими руками стал хвататься за узкий штакетник…
На своей дребезжащей машине сосед увёз Сергеича в город. Вернувшись уже совсем вечером один, зашёл, гремя ключами, в сени, положил рядом с ящиком кусок докторской колбасы:
– Теперь недели на две я ваш и кормилец, и поилец, – тихо, не как всегда, сказал он.
Такой его голос ещё больше насторожил Симу.
Глава 14. Тоска
Прошла неделя с той поры, как не стало в доме хозяина. Сосед каждый день приносил еду. Но не еда волновала Симу. Она тосковала. Отсутствие хозяина не давало ей покоя.
Сима перестала по утрам умываться, хотя так любила это делать. Перестала охотиться, даже на рыбок. Она теперь не ходила на озеро. Она привыкла, что хозяин с удовольствием помогал ей наводить порядок. Помогал избавляться от выпавших волос. Всегда начинал с поглаживания, пробегал пальцами по её меху, пригласив к себе на колени.
Теперь ничего этого не было.
«Надо ждать», – слышала она, когда забегала к соседу во двор и старалась оказаться у него на пути.
Сосед Дмитрий куда-то всегда торопился. То что-то привозил, то увозил на своей машине. Хозяйка звала его «мой челночок». Сима недоумевала, почему он уезжает утром и вечером возвращается, а Сергеич – нет.
Приходил днём Очаровательные глазки. Но притихший и не весёлый, как прежде.
– Потерпи, Сима, – говорил он тусклым голосом. – Вот утихомирю болячки, поеду к нему. Вернусь, расскажу.
Потом спохватился:
– А может, тебя взять с собой, а? Возьму, пожалуй, изболелась…
Он ушёл и опять наступила тоска. Время шло, а ничего не менялось.
Сегодня рано утром у колодца Сима наткнулась на крупную жабу. Она сидела под широким листом мокрого лопуха. Возникший азарт встряхнул было кошку. Она оживилась. Но медлительность и неуклюжесть жабы показались ей подозрительными. И она вспомнила, что в городе была у неё подобная встреча. Тогда Сима вцепилась зубами в шею похожей жабы, обнаружив её неожиданно на газоне. Получив рану, жаба выпустила яд из бугорков, расположенных по обе стороны её толстой шеи. Сима тогда тут же отбросила добычу от себя, настолько мерзко стало во рту.
Жаба плюхнулась на землю и спокойно спряталась в траве. У Симы после таких воспоминаний сейчас не было желания связываться с этой неповоротливой коварной тварью.
Кошки не любят резких перемен в жизни.
Сима начала чувствовать неполадки в своём здоровье.
Очень хотелось видеть доброе лицо хозяина.
Одна отрада: оставшийся её единственный котёнок. Хотя ему чуть больше месяца, заботливая мать уже пыталась его кое-чему научить. Он оказался смышлёным. Обычно только к возрасту в десять-двенадцать недель взрослые кошки успевают обучить своих чад, как умываться, как правильно есть.