Он усмехнулся.
— Бронте, перестань думать. Я вижу, как твою милую головку заполняют мысли, но нет.
— Тогда что? — тихо спросила она.
Он выглядел немного смущенным, но не отвел взгляда, позволяя ей увидеть его чувства.
— Я долго не протяну, и я хочу оказаться внутри тебя, когда буду впервые кончать.
Между ее ног все заполыхало от жара.
— О. Мой. Бог.
Это были самые сексуальные слова, что она когда-либо слышала, и она опять была влажной. Она сходила с ума от желания почувствовать его внутри себя. Он потянул ее по коридору в сторону своей спальни. Она не успела рассмотреть черно-серую спальню, но одобрила огромную королевскую кровать, что стояла в центре комнаты.
Пока Брэт снимал с себя рубашку и брюки, Бронте сбросила пальто прямо на пол и повернулась к нему спиной, перекинув волосы вперед. Он понял намек и подошел к ней, так близко, что она могла почувствовать, его стояк возле своей задницы. Он стал расстегивать молнию платья, проводя костяшками пальцев по разгоряченной коже, которая открывалась. Бронте вздрогнула, когда он коснулся ее задницы, она так сильно его хотела, что было страшно. Она перешагнула через платье и услышала его рык. Самодовольно улыбнулась, благодарная занятиям йоги четыре раза в неделю за свою крепкую попу и подтянутое тело.
Наслаждаясь его взглядом, продефилировала к кровати, оставаясь лишь в лифчике, поясе с подвязками, трусиках, чулках и на каблуках. Когда она наклонилась, чтобы их снять, почувствовала, как он подошел сзади. Она замерла, безумно возбужденная от ощущения того, как он вжался в затянутую кружевами задницу, от того, что она наклонилась, вся открытая его рукам, которые держали ее за талию.
— Оставь туфли, — приказал он своим низким твердым голосом. Она задрожала. Похоже, у Брэта особая любовь к туфлям. Что ж, она согласна перемерить все свои туфли, которые так и кричат «трахни меня!», если у них будут такие ночи каждый раз. Она выпрямилась, откидываясь на него спиной, наслаждаясь прикосновениями его губ к шее и мочке уха, тяжелым дыханием, выдающим его возбуждение. Может даже большим чем ее, она-то уже один раз кончила.
— На кровать, — скомандовал он.
Она даже не думала отказываться, наслаждаясь его доминантной стороной. Она опустила одно колено на кровать, потом другое.
— На четвереньки, — прозвучал позади его напряженный голос.
Она задрожала, позволяя его голосу растечься внутри, согревая. Опустилась на четвереньки, расставив ноги и выгибая спину, чтобы он насладился видом. Он чертыхнулся, и она, дразня, повиляла попой.
— Бронте… — голос звучал низко, предупреждающе, так, что она еле расслышала.
— Да? — спросила она, выгибая губы в улыбке, хоть он и не увидит. Она слышала его шаги за спиной, чувствовала, как его ноги касаются края матраса. Она начала задыхаться от желания, чтобы он начал действовать и коснулся ее.
Он немного подождал, достаточно для того, чтобы она задрожала от нетерпения. А потом прикоснулся к ее заднице, скользнув к клитору и приласкав его через кружева. Она уже была возбуждена, и ахнула от ощущения трения шершавой ткани о клитор. Он сдвинул трусики и толкнулся в нее одним пальцем. Она застонала, не переставая выгибаться, и толкаться назад, пока он не погрузил свой палец глубже.
Брэт добавил еще один палец, и она захотела разрыдаться от чистого наслаждения. Бронте была такой мокрой, такой возбужденной, ей не хватало какой-то малости, чтобы кончить.
— Брэт, пожалуйста…
Почувствовала, как вторая рука скользнула по телу выше и сжала сосок сквозь лифчик. Словно молния пронзила ее насквозь. Сосок уже был твердым, но его теплое прикосновение свело ее с ума.
— Пожалуйста…
Он встал на кровать позади нее, все ее тело вытянулось, ожидая его. Вместо того чтобы сразу войти в нее, его пальцы стали совершать поступающие движения. Его левая рука дернула ее лифчик вниз, освобождая грудь, оставляя ее такой же приподнятой. Это было необычно и дерзко, чем просто оказаться обнаженной. Бронте опустила голову и увидела, как ее грудь покачивается, словно напрашиваясь на ласку. Его палец скрутил и оттянул один сосок, а потом, то же самое проделал с другим.
У нее всегда были чувствительные соски, и это сочетание шершавой руки, щипающей соски, и пальцев, погружающихся в нее, так сильно возбуждали, что она начала умолять дать ей кончить.
Она слышала его тяжелое дыхание, чувствовала, как сильно он возбужден, так же, как и она. Но когда она приближалась к грани, он отступал или останавливался. Она вся дрожала и хотела лишь одного — взорваться от удовольствия, но также, чтобы он был внутри нее, когда она будет кончать.