Последняя гастроль ее была в Монако. Здесь она получила приглашение от итальянских антрепренеров.
Подписав контракты, Роза взяла экспресс и вместе с горничной заняла купе. Танцовщице устроили восторженные проводы.
Поезд отошел, а толпа долго еще неистово кричала вслед, махая платками, зонтиками, бросая шляпы в воздух.
Уже совсем стемнело, когда экспресс нырнул в мрачный коридор туннеля.
Путешествие пока происходило безо всяких приключений. Роза стала дремать и, как всегда в эти полусознательные минуты перед сном, встал в глазах ее образ погибшего любимого человека. Невеселый смотрел на нее печально, бледные губы его будто силились сказать что-то. И Роза мысленно отвечала призраку:
— Знаю, знаю, милый! Знаю и сделаю!..
Поезд перевалил на итальянскую сторону. Внезапно он остановился на середине пути. Послышалась беготня, крики, замелькали фонари во мраке. Дверь купе распахнулась и на пороге явилось пять замаскированных человек. В то же время вся долина осветилась ярким светом.
Замаскированные бросились к Розе и после недолгого сопротивления связали и унесли. Никто из выбежавших пассажиров и поездной прислуги не решился вступиться за танцовщицу. Все, окаменев от ужаса, стояли, смотря вверх, где на близком расстоянии от земли висело в воздухе, грозно сияя разноцветными огнями, чудовищное пиратское судно…
XII
Пленница
Оскар Дайбн угадал истину: Европа лихорадочно готовилась, пользуясь данной отсрочкой, к последней отчаянной борьбе. Не было, конечно, и речи о том, чтобы выполнить повеления воздушного пирата. Да и какими средствами удовлетворить ультиматум безумца, не желающего считаться ни с историей, ни со стремлениями целых народов?
Международный комитет государственной обороны пришел к следующему выводу, который, однако, решено было сохранять в тайне:
«Ввиду могущественных технических средств, которыми обладает воздушный пират, борьба с ним почти не имеет шансов на победу при современных научных знаниях. Но если мы не можем надеяться на превосходство в качественном отношении, возможно уничтожить „Дракон“, так сказать, превосходством количественным.
Нас много, шайка Дайбна состоит всего из десятка-другого человек. Конечно, при массовом нападении на „Дракон“ погибнет огромное число людей, будут разрушены целые города, уничтожены армии и флоты, но достаточно ведь одного удачного выстрела разрывным снарядом, чтобы низвергнуть на землю воздушное судно. Шансов мало, но все же есть хоть один. Нет жертвы, которая была бы слишком велика, когда дело идет об освобождении всего мира от гнусного чудовища, от общего врага, в котором как бы воплотился сам дьявол».
Как в древности разгневанного Бога зла умилостивляли человеческими жертвоприношениями, так Европа решилась ценою сотен тысяч человеческих жизней добиться освобождения от невыносимого ига воздушного пирата.
Военных, от генерала до рядового солдата, охватило чрезвычайное возбуждение. Все в каком-то восторженном экстазе готовились идти на верную смерть.
Многочисленные забастовки рабочих, волновавшие мир капиталистов и предпринимателей своими размерами и упорством, внезапно прекратились. На орудийных и других заводах рабочие трудились круглые сутки всего в две смены.
Особенно деятельно шла постройка аэропланов и дирижаблей, которым предстояло сыграть видную роль в предстоящей войне.
Люди шли драться до последней капли крови не ради национальных преимуществ, не для завоевания новых земель и рынков сбыта, — люди готовились жертвовать собою для спасения всего человечества. Это был новый лозунг, объединивший народы и классы. Это был лозунг истинного братства.
Но никто из ополчившихся на воздушного пирата не знал ужасной, потрясающей истины, которая отнимала всякую надежду на успех.
Оскар Дайбн использовал роковое наследство, оставленное несчастным Кондратием Невеселым. «Дракон» получил новое преимущество над людьми земли, над всеми их жалкими усилиями. Стоило Дайбну пожелать, и воздушное судно могло быть окружено вибрирующей зоной, делающей его не только неуязвимым, но даже невидимым.
Международный комитет допускал «хоть один шанс». В действительности, не было ни одного. И море пролитой крови, и груды растерзанных тел, и города, обращенные в развалины — все это было бесполезной жертвой. Только случай мог спасти человечество от погибели или позорного унижения перед тем, кто кичливо называл себя самого «владыкой стихий», «господином пресмыкающихся червей земли».