И Невеселый, идеалист, мечтавший лишь о том, чтобы сделать человечество счастливым, косвенно виновен в пролитой крови и в тех потоках ее, которые еще прольются.
Напрасно дядя старался ее утешить. Старый еврей, глубоко верующий в Бога, читал ей места из Библии и Талмуда и доказывал, что всемирный злодей погибнет от руки карающего Иеговы и что дни его сочтены.
Это выходило то же: ждать и ждать. Но Роза не могла оставаться бездеятельной. О, если бы у нее в руках были чертежи Невеселого! Она отдала бы их международному комитету государственной обороны. Но ее возлюбленный унес с собою тайну в могилу. Вся она пылала отомстить за смерть Невеселого и, вместе с тем, освободить мир от дьявола. Но что могла сделать девушка, как бы энергична она ни была?!
Однажды, стояла она в раздумье в своей комнате, и взгляд ее случайно упал на зеркало. Увлеченная великой мечтой, Роза почти не заботилась о своей наружности, забывала, что она женщина. Теперь она, как бы в первый раз, увидала свое отражение. Из зеркала глянуло на нее печальное, но прекрасное лицо. Платье облегало дивный стан… Рой новых мыслей заплясал в голове Розы. Сначала они были бессвязны, как полунамеки. Потом замедлили бег свой, соединялись вместе… И вдруг молнией блеснуло решение. И тайный голос прошептал:
— Твоя сила — в красоте!
С этого дня Роза совершенно переменилась. Она успокоила дядю, сказав ему, что примирилась с судьбою. Нашла даже в себе силы смеяться, заражая бурным весельем других. Страстная натура сказывалась во всем.
Дядя нисколько не удивился, когда Роза отпросилась у него поехать за границу, и дал ей денег щедрой рукой.
Как раз в то время, когда девушка приехала в Париж, на улицах кричали газетчики: «Ответ воздушного пирата! Оскар Дайбн дает два месяца отсрочки!»
Это известие крайне обрадовало Розу, потому что вполне соответствовало ее планам. Абрагам Бергман получал аккуратно письма от племянницы. Правда, они были кратки, но дядя не обижался.
Ей не до того, чтобы переписываться со стариком. Молода, такая масса новых впечатлений! Пусть, бедная, развлечется!
Но одно письмо поразило Бергмана своей неожиданностью:
«Дорогой дядя! Поздравьте меня. Я не теряла времени даром и выучилась танцам. Вы знаете, что я и всегда их любила. Вчера в первый раз выступала на сцене. Успех огромный! Меня засыпали цветами. Сегодня газеты полны восторженными рецензиями о моем дебюте. Все в один голос говорят, что я превзошла Айседору Дункан и Мод Аллан. Я танцую тоже босая. Какое это дивное ощущение, дядя, слышать аплодисменты и крики восторга толпы.
Ваша Роза».
Письмо было из Парижа. Бергман долго его обдумывал и перечитывал вновь, пока не пришел к мудрому выводу:
— В ее положении — сцена большое утешение.
И послал Розе большую сумму денег.
«Купи себе бриллианты и другие украшения, одевайся как можно лучше. Стой перед толпою, как блестящая звезда».
О танцах новой босоножки заговорил весь свет. Особенно восхваляли серию под названием «Шахерезада», заимствованную из описаний «1001 ночи».
Роза выходила в легких костюмах, иногда полуобнаженная. В движения свои она влила страстность южанки. В ней горела капля огненной крови ее предков, впитавшей лучи жгучего солнца пустынь Африки и Месопотамии.
Европа переживала ужасное время. Никто не знал, что ожидает его завтра, и часто люди с тревогой обращали взоры к небесам, и какое-нибудь темное облако принимали за приближающийся «Дракон».
В те дни многие обратились к религии, и храмы были переполнены молящимися. Всевозможные секты находили многочисленных последователей. Особым успехом пользовались «адвентисты седьмого дня», проповедующие близость конца мира. Образовались и новые секты, которые Оскара Дайбна признали прямо за предреченного Антихриста.
Одному бойкому репортеру удалось разыскать старушку-мать воздушного пирата и выпросить его портрет, который и был воспроизведен в журналах, на открытках, и продавался повсюду в эстампных магазинах. Вот этот-то портрет и послужил предметом обожания для поклонников Сатаны.
Перед изображением Оскара Дайбна совершались кощунственные служения, вроде черной мессы, и ходили слухи, что при этом приносились человеческие жертвоприношения. Дело, однако, ограничивалось символическим принесением в жертву молодой девушки — невесты Сатаны.
Здесь кстати сказать, что находилось немало женщин, относившихся к Оскару Дайбну даже с поклонением, причем они были вовсе не прочь, чтобы он их похитил. Сочувствием Дайбн пользовался и среди анархистов духа, некоторых писателей, художников, а также среди тех, которые под анархизмом разумеют полную свободу совершать преступления и удовлетворять свои разнузданные инстинкты.
Но значительная часть людей ударилась в другую сторону. Неуверенность в завтрашнем дне и близость страшной катастрофы толкали многих на путь прожигания жизни: «Хоть день, да мой!»
Образовались целые клубы веселящихся, объявивших, что отныне все дозволено, и все условные перегородки рушились. Эти проводили время в беспрерывном пире веселья, в кутежах, оргиях. Иные, растратив все состояние, эффектно кончали самоубийством.
Никогда еще не зарабатывали такие огромные деньги театры, увеселительные заведения, рестораны, приюты наслаждения.
Именно этим настроением в значительной степени объясняется головокружительный успех Розы. Красавица-босоножка сводила всех с ума. Бесчисленные поклонники тщетно добивались благосклонности, кладя к ногам ее целые состояния. За выход ей предлагали отовсюду баснословную плату.
Роза разъезжала по Европе, пользуясь неизменно огромным, неслыханным успехом.
Последняя гастроль ее была в Монако. Здесь она получила приглашение от итальянских антрепренеров.
Подписав контракты, Роза взяла экспресс и вместе с горничной заняла купе. Танцовщице устроили восторженные проводы.
Поезд отошел, а толпа долго еще неистово кричала вслед, махая платками, зонтиками, бросая шляпы в воздух.
Уже совсем стемнело, когда экспресс нырнул в мрачный коридор туннеля.
Путешествие пока происходило безо всяких приключений. Роза стала дремать и, как всегда в эти полусознательные минуты перед сном, встал в глазах ее образ погибшего любимого человека. Невеселый смотрел на нее печально, бледные губы его будто силились сказать что-то. И Роза мысленно отвечала призраку:
— Знаю, знаю, милый! Знаю и сделаю!..
Поезд перевалил на итальянскую сторону. Внезапно он остановился на середине пути. Послышалась беготня, крики, замелькали фонари во мраке. Дверь купе распахнулась и на пороге явилось пять замаскированных человек. В то же время вся долина осветилась ярким светом.
Замаскированные бросились к Розе и после недолгого сопротивления связали и унесли. Никто из выбежавших пассажиров и поездной прислуги не решился вступиться за танцовщицу. Все, окаменев от ужаса, стояли, смотря вверх, где на близком расстоянии от земли висело в воздухе, грозно сияя разноцветными огнями, чудовищное пиратское судно…
XII
Пленница
Оскар Дайбн угадал истину: Европа лихорадочно готовилась, пользуясь данной отсрочкой, к последней отчаянной борьбе. Не было, конечно, и речи о том, чтобы выполнить повеления воздушного пирата. Да и какими средствами удовлетворить ультиматум безумца, не желающего считаться ни с историей, ни со стремлениями целых народов?
Международный комитет государственной обороны пришел к следующему выводу, который, однако, решено было сохранять в тайне:
«Ввиду могущественных технических средств, которыми обладает воздушный пират, борьба с ним почти не имеет шансов на победу при современных научных знаниях. Но если мы не можем надеяться на превосходство в качественном отношении, возможно уничтожить „Дракон“, так сказать, превосходством количественным.