Уже было довольно поздно, но с борта «Неумолимого» все еще доносилась музыка. Видимо, в нашу честь звучали избранные номера из оперетты Легара «Граф Люксембург». Наконец где-то в одиннадцать вечера в дверь радиорубки постучал стюард.
— Простите герр шиффслейтенант, но у трапа стоит какой-то местный и просит разрешения поговорить со старшим австрийским морским офицером на борту. Боюсь, я не очень хорошо говорю по-английски, не могли бы спуститься вниз и узнать, что ему нужно?
Я спустился вниз по сходням. Это оказался тонконогий очкастый местный клерк с телеграфа, держащий телеграмму, адресованную военно-морскому подразделению, Фихтерле, «Горшковски», Коломбо, сверхсрочно.
Я поблагодарил курьера, дал ему на чай и отослал обратно в теплый сумрак вместе с велосипедом. Отнес телеграмму в радиорубку, открыл и сразу понял, что там какая-то тарабарщина.
нас ледник при столе суп рогоз астра елены сара его дожи дайте с дальней щука за ней
Казалось, послание зашифровано, но я не мог понять каким кодом. В 1914 году кригсмарине использовало аж четыре кодовых книги: официальный военно-морской код Тройственного союза, его немецко-австрийский вариант (необходимый в связи с вполне обоснованными сомнениями по поводу лояльности третьего партнера — Италии), австро-германский дипломатический код и внутренний код императорского и королевского флота. Дикая путаница в результате использования не той книги — обычное явление в жизни австро-венгерского офицера-шифровальщика. Я по очереди доставал каждую книгу из сейфа и пытался расшифровать загадочную телеграмму. Каждый раз результатом была еще большая чушь, чем прежде.
Потом я снова посмотрел на сообщение и увидел, что даже если оно и не имело никакого смысла, все слова были английскими или близкими к тому. Возможно, мы получили неправильную телеграмму? Я с интересом всмотрелся в слова. Это было похоже на составление анаграммы из имени – когда глядишь на буквы и знаешь, что за ними скрывается что-то еще, но не можешь это извлечь. Для начала многообещающими казались «суп» и «щука»: возможно, местного кока завтра весьма озадачит срочная телеграмма из Вены, сообщающая, что в результате поправок к флотскому уставу от 1908 года теперь матросам следует подавать по субботам холодный рыбный суп.
Несомненно, суп можно охлаждать на леднике, прежде чем подавать на стол. Но при чем здесь цветы и женские имена? К тому же перепутаны все падежи. А какое ко всему этому имеют отношение венецианские дожи? Одно ясно — они, безусловно, далеко. Полный бред, но на удивление завораживающий, если в том, из чего я пытался извлечь смысл, он вообще присутствовал. Я просидел почти два часа со стаканом холодного пива поблизости, а пол вокруг меня был завален скомканными листами бумаги, пока я комбинацию за комбинацией пытался найти в этом хоть крупицу смысла.
Наконец я услышал шум гуляк, возвращающихся с «Неумолимого»: матросы по брови накачались британским пивом и ромом, а офицеры — розовым джином. Я показал загадочную телеграмму Фихтерле, который весьма заметно покачивался и цеплялся за поручни, стоя у трапа.
— Не печальтесь об этом, Прохазка — кто-то дурью мается на телеграфе. Если это важно, то пошлют еще раз, а нет — отлично обойдемся и так. Я иду спать. Спокойной ночи.
И он ушел к себе в каюту. Как только дверь за ним захлопнулась, нас окликнули снизу. Я перегнулся через поручни — у борта покачивалась четырехвесельная гичка, лопасти ее весел фосфоресцировали в темноте. Британский капитан-лейтенант стоял на кормовой банке. Я понял, что на ногах он держится весьма нетвердо.
— Вижу, вы из австрийского военного флота? Вы-говорите-по-английски?
— Да. Говорю. И чем я могу вам помочь?
— Послушайте, старина, мне не хочется быть предвестником беды и все такое, но я с «Неумолимого». Наш радист только что поймал сигнал немецкой станции в Дар-эс-Саламе, ретранслированный с Науэна. Кажется, вашего кронпринца или как-его-там и его жену сегодня утром застрелили анархисты в местечке под названием Сара-что-то-там, где-то на Балканах. Капитан послал меня сообщить, что мы выразим официальные соболезнования и завтра утром приспустим флаг и все такое. У вас не военный корабль, но капитан говорит, что поскольку на борту находится отряд австрийских военных моряков, то мы выкажем уважение как военному кораблю.