Каждому выплатили не менее восьмисот крон золотом — примерно двухлетнее жалование рядового матроса австрийского флота. Я был крайне недоволен оплатой вперед, боясь, что получив деньги, китайские моряки уйдут в открытое море и бесследно исчезнут, но Эрлих меня успокоил.
— Вам нужно понять одну вещь о китайских моряках, — сказал он. — Они не имеют к вам абсолютно никакого уважения ни как к офицеру, ни как к европейцу. Они прекрасные моряки во всех отношениях, за исключением разве что чистоплотности, но и пальцем не пошевелят, если станете требовать от них повиновения, в отличие от наших моряков, которые будут охотно работать на жесткого капитана, даже если с ними плохо обращаются или не доплачивают. Китайцы считают всех европейцев довольно нелепыми и в лучшем случае будут вести себя с ними, как родители со слабоумным ребенком. Но несмотря на все недостатки, на вашем месте я бы хорошо им заплатил, потому что они всегда выполняют работу, за которую получили деньги. А по поводу бегства с деньгами — не стоит беспокоиться на этот счет. Я и сам не могу объяснить, почему. Но они так не поступят, поверьте на слово.
Что касается самой джонки, несмотря на ее очевидные мореходные качества, для европейского глаза она выглядела странно. Если честно, то каждая её часть смотрелась будто сделанной задом наперед или вверх ногами. Взять, например, корпус. Думаю, многие люди, даже плохо разбирающиеся в конструкции корабля, согласятся, что корабль обычно имеет округлое днище и плоскую палубу. Даже тут у нашей джонки все было не так — плоское днище и округлая палуба, будто её начали строить как ящик, а закончили как бочку. Дно в разрезе было плоским, без киля и сконструировано из массивных сосновых досок, скрепленных железными шипами.
Скулы почти квадратной формы, а борта выполнены не в европейской клинкерной манере, когда обшивка начинается от киля и дальше вверх, и каждая последующая доска перекрывает нижестоящую, а в китайском стиле — сверху вниз. Что касается палубы, то она походила на спину кита или палубу подводной лодки и была покрыта сверху бамбуковой платформой, чтобы перемещаться. И если у лодок западного мира острый нос и тупая корма, то у джонки — обрезанный нос, как у небольшой плоскодонной шлюпки, и на нем массивная лебедка, и острая корма с рулем, подвешенным к ахтерштевню на скользящих шарнирах, так что его можно было поднимать и опускать при помощи шкивов.
Обитать приходилось в крохотной (размером с купе поезда) кормовой рубке с бочкообразной крышей, а за кормой располагалось подобие кормовой галереи в виде бамбуковой решетки, подвешенной между двумя выступающими бимсами, похожими на ручки огромной тачки. Что касается мачт, то их имелось аж пять, и на каждой — по укрепленному поперечными бамбуковыми ребрами люггерному парусу из грубой бязи, усиленному циновками и управляемому фантастически сложной системой анапуть-блоков, распорных палок и лееров, столь хрупкой, что, казалось, легкий ветерок повалит все это на палубу, и столь запутанной, что паук сошел бы с ума, пытаясь в ней разобраться. Местом для сна служили ярусы похожих на гробы нар в рубке, а еду готовили на печке, в два слоя обмазанной глиной.
Безопасность обеспечивали якорь в виде камня на бамбуковом канате, пятиметровый сампан — бамбуковая плоскодонка, которая тащилась на буксире за кормой, а также небольшой алтарь богине милосердия Гуань-Инь. Что касается отделки, то забудьте об этом: ни малейшего намека. Кривобокий корпус, кое-как вырезанные доски: я мог ладонь засунуть между некоторыми, да и вообще, все было таким грубым, будто только что с лесопилки.
Вся посудина ужасно воняла. Отчасти из-за протухшей воды в трюме, отчасти из-за экипажа (казалось, они никогда в жизни не мылись), а частично благодаря темно-красным парусам, приобретшим цвет благодаря вымачиванию в свиной крови с добавлением коры мангровых деревьев. Что касается экстерьера, то суденышко было окрашено, точнее обмазано черным дегтем, а чтобы как-то заделать ужасающие щели между досками, обильно использовалась субстанция под названием чу-нам — своего рода замазка из извести, пеньки и бамбуковой стружки, скрепленных воедино маслом какого-то ореха.
Джонка на европейский взгляд была посудиной грубой и весьма ненадежной, но для наших целей годилась как нельзя лучше, поскольку наклонная палуба идеально подходила для того, чтобы подвесить в средней части судна две торпеды, по одной с каждой стороне, и не сильно поднять центр тяжести. Джонки в этих водах, как я заметил, часто перевозили большие связки бамбуковых стволов, перекинутых на обе стороны как корзины на осле, частично, полагаю, для плавучести, а частично в качестве фальшборта. Так что нашим плотникам не составило труда сделать ложные связки, пустые внутри, чтобы спрятать торпеды, подвешенные в бортовых люльках. Когда придет время, мы просто перережем несколько веревок, чтобы сбросить маскировку. В конце концов, говорил я себе, потребовался бы весьма острый глаз, чтобы даже вблизи обнаружить, что наша джонка нечто иное, а не обычное северо-китайское торговое судно.