— Милое дело, — сказал я спустя какое-то время. — Быть может, в конце концов, нам со Старым Господином не так уж и плохо живётся.
— Именно так. Может, у старика мозги сержанта сельской жандармерии, и мы можем смеяться над его железной койкой, походным бюро и холодными ваннами в четыре утра. Но в нём есть целостность, каждый это признаёт. Никто никогда не слышал, чтобы он был невежлив ни с монархом, ни с дворником, а что касается лжи, то он не мог бы произнести её и ради спасения собственной жизни. Франц-Фердинанд же и его закадычный друг, германский кайзер - существа из другого мира.
— Почему?
— Не знаю. Может, благодаря вековому накоплению богатств и оружия они думают, что стали полубогами. Знаете ли, дворцовые циркуляры в Берлине каждое воскресенье пишут «Этим утром в девять тридцать Самый высочайший нанесет визит Высочайшему». Говорю же, Прохазка, они меня пугают: дети с ограниченными умственными способностями за рулём мощных автомобилей. Сколько пройдет времени, прежде чем они врежутся друг в друга?
— Но я уверен, что эрцгерцог и кайзер не хотят войны. По крайней мере, они всех уверяют, что не хотят.
— И, возможно, они говорят правду: у наследника, несмотря на все его бахвальство, довольно робкий характер, кайзер же - жалкий болтун, решительный не более, чем флюгер, и боящийся собственной тени. Нет, не они пугают меня и не солдаты, стоящие за ними, а, например, наш собственный Конрад фон Гетцендорф [18]. В эти дни Конрад проводит добрую половину своей рабочей недели, блуждая по Вене и заставляя политиков типа меня выслушивать, что сейчас только война может спасти монархию: война с Сербией; война с Италией; война с Россией; война с островами каннибалов. Oни пугают меня, эти наши генералы. Потому как следует помнить, что никто из них не нюхал пороха и не видел умирающих. И когда они заявляются ко мне со своими речами о «спасении через жертву» и «великой идее», я говорю им, что видел, будучи еще мальчишкой в 1866 году, когда на городскую площадь Хиршендорфа доставляли и складывали раненных в сражении у Клаттау. Я часто вспоминаю зрелище, которое видел в тот день. И иногда думается, что стоило бы взять туда всех генералов и всех кадетов из каждого военного училища в монархии, чтобы они увидели: война – это нечто большее, чем цветные флажки на картах. Но это факт, Прохазка: нами управляют люди, страдающие от колоссального дефицита воображения. Старая Австрия умрет в ближайшее время, я теперь в этом убежден. Но, боюсь, с существами вроде эрцгерцога, Конрада и Сани Берхтольда во власти она умудрится утащить с собой в могилу великое множество здоровых молодых людей вроде вас.
Я попрощался с профессором, князем фон унд цу Регницем, в весьма задумчивом настроении и взял фиакр обратно в Бельведер. Почти наступила полночь, но мне еще требовалось собрать вещи, потому что завтра я должен был уезжать вместе с наследником и его семьей на Адриатический курорт Аббация. Мне также приказали захватить летный комбинезон.
Глава пятая
Основной целью поездки наследника на Адриатику был отдых - семейный зимний отпуск на курорте Аббация. Тем не менее, государственные дела все же немного смешивались с отдыхом, поскольку в последний день января эрцгерцогу с женой предстояло посетить верфи Ганц-Данубиус в Порто-Ре, на другом берегу залива Кварнер, чтобы спустить на воду два новых эсминца императорских и королевских кригсмарине.
Адмиралтейская яхта «Далмат» приплыла за ними в Аббацию. Это может показаться странным, если посмотреть на карту: и Аббация, и Порто-Ре расположены в глубине залива, и между ними около двадцати километров по дороге - всего полчаса на легковом автомобиле. Но дорога проходила через город Фиуме.
18
Франц- Конрад фон Гетцендорф — австро-венгерский генерал-фельдмаршал и начальник генерального штаба австро-венгерских войск накануне и во время Первой мировой войны, военный теоретик.