Выбрать главу

— Но где?

— Я только что слышала перезвон колокольчиков. Это козы. Значит, где-то поблизости есть хижина. Подождите меня здесь.

Она скрылась в кустах. Скрипя от боли как старый стул, я поднялся и огляделся в доходящих до плеч зарослях. И сердце заколотилось от радости: я понял, где мы находимся! Мы провели ночь на низкой, поросшей кустарником известняковой гряде чуть выше каменистого берега широкой и неглубокой бухты. В нескольких километрах к югу я увидел на отрогах горы группу белых домов и признал в них город Антибари. На другом конце бухты, примерно в семи или восьми километрах на северо-запад, лежали несколько каменистых мысов. За ними возвышались два конических пика. Меньший, с восточной стороны, венчали развалины старой венецианской крепости Хай-Нехай. А к югу от нее, как я знал, на 42° 08' северной широты находится деревня Спицца.

Вот, скажете вы себе, несомненно, наконец-то поймали старого лжеца. Как вообще кто-то может помнить такие детали спустя три четверти века? Но поймите: точное расположение Спиццы неизгладимо отпечаталось в моём юношеском сознании ещё в первые дни учёбы в Военно-морской академии. Ведь Спицца была крайней южной точкой Австро-Венгрии, и широта её известна во всём имперском и королевском флоте как «Золотая линия», поскольку корабли к югу от неё стали причислять к работавшим за границей, и в связи с этим их экипажи получали жалование в золотых монетах.

Что ж, теперь всё ясно: австрийская граница с Черногорией тянулась вдоль безымянного горного ручья не более чем в паре километров к северу от того места, где я лежал. Если бы мы прошлой ночью прошли чуть дальше на север, то находились бы в целости и сохранности на дружественной территории. Но едва ли это теперь имело значение, ведь нам требовалось лишь что-нибудь поесть, дабы восстановить силы, а затем доковылять до границы — которая почти наверняка не охранялась, за исключением таможенного поста на мосту, — и незаметно проскользнуть во владения императора Франца-Иосифа.

Усталость как рукой сняло, когда в голове замелькали приятные образы того, что произойдёт, когда мы наконец доберёмся. Я отчитаюсь пункту жандармерии в Спицце и воспользуюсь их телефоном, чтобы связаться с штаб-квартирой военно-морского флота в Теодо, откуда, конечно, нам пришлют автомобиль, как только осознают важность моих сведений. Я подробно доложу обо всём, и адмирал порта сделает официальный выговор за мою выходку — несомненно, в довольно снисходительной манере. А потом я получу то, в чём так отчаянно нуждался — ванну, бритву и новую одежду — и устрою то же самое для господарицы.

А затем, несколько дней спустя, быть может, декорации изменятся на вестибюль дворца Шёнбрунн, я в лучшем двубортном кителе с портупеей и золотыми эполетами, а Старый Господин в бледно-голубом мундире сжимает мою руку со словами вроде «Мы поистине благодарны, Прохазка, что вы предотвратили этот подлый заговор против императорской семьи и высшего командования. Пожалуйста, примите этот маленький знак нашей вечной признательности...». Я также думал и о будущем господарицы Заги. Она, конечно, могла бы переждать в Каттаро, пока у неё дома всё не поутихнет, и вернуться к семье. А может, и нет.

Я был всего лишь скромным линиеншиффслейтенантом, но приложил бы все усилия, чтобы ей воздалось должное за то, что оберегала меня во время этих диких приключений. Кто знает, может, если награда будет довольно существенной, этого хватит на долгожданную поездку в Париж. Я уже планировал поселить её в Вене у тёти Алексы, чтобы она немного освоила польский, когда эти приятные грёзы прервало возвращение самой господарицы. В кустах раздался шорох, а затем появилась она, с буханкой хлеба и куском бледного овечьего сыра в руках. Она принесла дурные вести.

— Хлеб мне дала старуха из хижины вниз по ручью. Она говорит, солдаты здесь ещё с рассвета и проходили мимо как раз незадолго до моего появления, — она остановилась и начала резать хлеб пополам, стараясь не смотреть на меня. — Говорит, они готовы хорошо заплатить за головы пресловутого австрийского тайного агента по имени Прохазка, он же Радич, замешанного вместе с майором Мирко Драганичем в антиправительственном заговоре, и его сообщницы, господарицы Заги Данилович. Они примерно знают, где мы находимся, и, видимо, как только посветлеет, начнут прочёсывать лес, чтобы нас выкурить.

— Тогда попробуем перебраться через границу: она всего в паре километров на север.

Она вздохнула и подняла на меня взгляд.

— Боюсь, не получится: на равнинах, где всё хорошо просматривается, вдоль границы стоят солдаты; а с вашей ногой лезть через горы...