| There was even an uncertainty regarding Maria; she was pregnant - would the child be a girl or a boy, would he ever see it, would anyone raise a finger to help her, would she be able to educate the child properly without his supervision? |
Плен душил его, душила невыносимая тоска по свободе, по Барбаре и по Марии. |
| Once more the misery of imprisonment was borne in upon him. He grew sick with longing for his liberty, for his freedom, for Barbara and for Maria. |
III. |
| CHAPTER THREE. |
На следующий день Хорнблауэр опять ходил по крепостному валу, отведенный ему отрезок, как всегда, охраняли двое часовых с заряженными ружьями, приставленный для охраны субалтерн скромно сидел на парапете, словно не хотел мешать погруженному в глубокую задумчивость пленнику. |
| Hornblower was walking next day upon the ramparts again; the sentries with their loaded muskets stood one each end of the sector allotted to him, and the subaltern allotted to guard him sat discreetly against the parapet so as not to break in upon the thoughts which preoccupied him. |
Однако Хорнблауэр устал мыслить. Весь вчерашний день и почти всю вчерашнюю ночь он в смятении рассудка мерил шагами комнату - три шага туда, три шага обратно - и теперь пришла спасительная усталость, думы отступили. |
| But he was too tired to think much now - all day and nearly all night yesterday he had paced his room, three paces up and three paces back, with his mind in a turmoil. Exhaustion was saving him now, he could think no more. |
Он радовался всякому разнообразию. Вот какая-та суета у ворот, часовые забегали, отпирая запоры, въехала, дребезжа, карета, запряженная шестеркой великолепных коней. |
| He welcomed as a distraction a bustle at the main gate, the turning out of the guard, the opening of the gate, and the jingling entrance of a coach drawn by six fine horses. |
Карету сопровождали пятьдесят верховых в треуголках и синих с красным мундирах бонапартистской жандармерии. С живым интересом затворника Хорнблауэр разглядывал жандармов, слуг и кучера на козлах. Один из офицеров торопливо спешился, чтобы распахнуть дверцу. |
| He stood and watched the proceedings with all the interest of a captive. There was an escort of fifty mounted men in the cocked hats and blue-and-red uniforms of Bonaparte's gendarmerie, coachmen and servants on the box, an officer dismounting hurriedly to open the door. |
Явно приехал кто-то важный. |
| Clearly the new arrival must be a man of importance. |
Хорнблауэр даже огорчился немного, когда вместо маршала в парадном мундире с плюмажами из кареты вылез еще один жандармский офицер - молодой человек с яйцевидной головой, которую он обнажил, пролезая в низкую дверцу, на груди - Орден Почетного Легиона, на ногах - высокие сапоги со шпорами. |
| Hornblower experienced a faint feeling of disappointment when there climbed out of the coach not a Marshal with plumes and feathers, but just another officer of gendarmerie. |
От нечего делать Хорнблауэр гадал, почему жандармский полковник, явно не калека, приехал в карете, а не в седле. |
| A youngish man with a bullet black head, which he revealed as he held his cocked hat in his hand while stooping to descend; the star of the Legion of Honour on his breast; high black boots with spurs. Hornblower wondered idly why a colonel of gendarmerie who was obviously not crippled should arrive in a coach instead of on horseback. He watched him go clinking across the courtyard to the Governor's headquarters. Hornblower's walk was nearly finished when one of the young French aides-de-camp of the Governor approached him on the ramparts and saluted. "His Excellency sends you his compliments, sir, and he would be glad if you could spare him a few minutes of your time as soon as it is convenient to you." Addressed to a prisoner, as Hornblower told himself bitterly, these words might as well have been 'Come at once.' |
Звеня шпорами, полковник направился к комендантскому штабу, Хорнблауэр провожал его взглядом. Отпущенное для прогулки время уже заканчивалось, когда на стену поднялся молодой адъютант из комендантской свиты и отдал Хорнблауэру честь. - Его Превосходительство шлет вам свои приветствия сударь, и просит уделить ему несколько минут, когда сочтете удобным. Обращенные к пленнику, эти слова могли бы с тем же успехом звучать: "явиться немедленно". |
| "I will come now, with the greatest of pleasure," said Hornblower, maintaining the solemn farce. |
- Я с превеликим удовольствием отправлюсь прямо сейчас, - сказал Хорнблауэр в духе того же мрачного фарса. |
| Down in the Governor's office the colonel of gendarmerie was standing conversing alone with His Excellency; the Governor's expression was sad. |
В штабе коменданта давешний жандармский полковник беседовал с Его Превосходительством с глазу на глаз, лицо у коменданта было расстроенное. |
| "I have the honour of presenting to you, Captain," he said, turning, "Colonel Jean-Baptiste Caillard, Grand Eagle of the Legion of Honour, and one of His Imperial Majesty's personal aides-de-camp. |
- Честь имею представить вам, капитан, - сказал он, поворачиваясь к Хорнблауэру, - полковника Жана-Батиста Кайяра, кавалера Большого Орла, Ордена Почетного Легиона, одного из личных адъютантов Его Императорского Величества. |
| Colonel, this is Captain Horatio Hornblower, of His Britannic Majesty's Navy." |
Полковник, это флота Его Британского Величества капитан Горацио Хорнблауэр. |
| The Governor was dearly worried and upset. |
Комендант был явно встревожен и опечален.
|