Отвечали в основном Хаширама и Мадара, то и дело незаметно одергивая друг друга в попытке не сказать лишнего. Правила поведения при допросе оба представителя своих кланов знали только в теории, (использовать знания на практике их ещё не приходилось никому из них). Что, впрочем, обернулось неприятностями теперь. Дамблдор был не самым удачным противником для первого раза; глаза его, казалось, смотрели сквозь все недомолвки в самую суть. Он наверняка понимал, что большая часть информации скрывается от него, но никакими вопросами добраться до неё не мог: старшие братья стояли на своих позициях прочно: вели тренировочный бой, увлеклись, потерялись, угодили в болото и утонули. Очнулись уже в озере, выбрались и решили переждать ночь в лесу. С рассветом отправились к замку, чтобы уточнить, где оказались — вот и вся история. И единственное, чего хотят теперь — вернуться домой.
Дамблдор сочувственно покивал и обещал, что попытается помочь.
— Пока мы с профессорами будем продолжать исследовать озеро, — проговорил он, — я буду рад предложить вам свободную комнату на четверых в одной из неиспользуемых башен замка. Вы сможете присутствовать на лекциях для младших курсов, если пожелаете. Обед мы с вами за всеми этими разговорами уже пропустили, а ужин будет ровно в шесть. Если захотите есть, вы можете хлопнуть в ладоши и позвать Динни: она принесёт всё, что нужно. И помните, Хогвартс всегда помогает волшебникам, попавшим в беду.
— Волшебникам? — переспросил Хаширама, не удержавшись.
— Понимаю, у вас, вероятно, есть для подобной силы другое название. Но раз вы увидели Хогвартс и даже попали на его территорию, то, несомненно, некая сила, магия, живет в вас. Вы ведь понимаете, о чём я? — лукаво спросил он.
Шиноби переглянулись, Мадара едва заметно отрицательно качнул головой. Старший Сенджу вздохнул:
— Да, думаю, да. У нас она называется «чакра» — жизненная энергия.
— И вы так же способны управлять этой энергией, подобно нам? — спросил старик, перебирая пальцами по деревянной резной рукояти палочки.
— Нет, что вы, — Хаширама придал лицу выражение смущения и некоторой зависти, опустил глаза, — чакра помогает лишь немного улучшить физические данные. Вы уже видели сегодня наши достижения, — напомнил он об акробатических этюдах в стенах этого кабинета.
Директор кивнул, чуть улыбаясь, и перевел тему:
— Что ж, думаю, вы устали и голодны, но позвольте прояснить ещё один момент. Вашей стране что-то угрожает? Какая-то опасность?
— С чего вы… — хотел было начать Хаширама, но опомнился. Ах да, доспехи и оружие. — Верно, — сказал он вместо того, — у нас идет война. Уже довольно давно.
— И вы воевали?
— Да, — не решился врать Сенджу. Не было смысла, — все наши родные и знакомые воевали. Мы помогали, чем могли.
— Понимаю, — склонил голову директор, — но Хогвартс — одно из самых безопасных мест, здесь вам ничто не угрожает. Прошу вас, снимите доспехи и оружие и отдайте их на сохранность нашему завхозу. Они будут находиться в целости, уверяю вас.
Тобирама посмотрел на оглянувшегося брата убийственным взглядом. «Ты не согласишься» — читалось в нем. Старший Сенджу рискнул обернуться на Учиха. Младший из братьев смотрел удивленно, вероятно, не совсем понимая, о чём просит этот глупый человек. Отдать всё оружие? Остаться без единой близкой сердцу железки в чужом мире, в каком-то странном замке, что мешает в полную силу использовать чакру, в окружении толпы людей, живущих здесь? Рядом с Сенджу, в конце концов — безоружным?
У старшего к удивлению приписывался ещё и скепсис: «Хаширама, ты же не серьёзно смотришь сейчас на меня, ожидая моего одобрения этой наиглупейшей идеи?..»
Сенджу вздохнул и повернулся обратно к ожидающему ответа старику.
— Мы не можем пойти на это, — сказал он уверено. Дамблдор чуть нахмурился, принимая собранный, серьёзный вид:
— Поймите, — мягким увещевательным голосом начал он, — в этой школе запрещено любое оружие, кроме волшебных палочек. В этих стенах очень, очень много любопытных маленьких детей, способных пораниться, если вы хоть на секунду оставите оружие без присмотра.
— Вы же говорили, обучение начинается с одиннадцати? — недоумевающе возразил Мадара.
— А что, если мы не будем выносить его за пределы комнаты, которую вы нам предоставили? — перебив его, предложил Хаширама, стараясь не обращать внимание на злостное шипение за спиной.
— Но что, если к вам зайдут гости? — не сдавался Дамблдор.
— Мы спрячем мечи, — возразил тот, не желая сдаваться, — поймите, Дамблдор-сама, мы не пойдем на то, чтобы сдать оружие. Вы просите слишком многого.
Директор, удивленно моргнувший на появившийся после его имени суффикс, подумал и всё же кивнул в согласии.
— Хорошо. Но если кто-то из учеников поранится, я буду вынужден настаивать на полном разоружении.
Хаширама благодарно поклонился. За ним нехотя последовали остальные.
— Динни отведет вас в вашу комнату.
Он хлопнул в ладоши, и в комнате с хлопком возникло ещё одно существо, заставившее шиноби чуть не раскрыть наличие кунаев в рукавах. Невысокое и большеухое, в полотенце со странным узором, оно поклонилось и указало рукой на дверь, предлагая идти за ним.
Ещё раз поклонившись директору, а затем и старой женщине, что всё это время молчаливо сидела и читала книгу в дальнем углу, шиноби тихо покинули кабинет переговоров.
***
Дамблдор устало отклонился на спинку своего кресла, потирая виски. МакГонагал отложила «Продвинутый курс Трансфигурации», который перечитывала перед предстоящим уроком у шестого курса и встала, подходя к директору.
— Бедные дети, — сочувственно сказала она, — они так стремятся казаться взрослыми и сильными, но, знаете, профессор, тот черноволосый мальчик постоянно опускал взгляд на ногу, что провалилась в трансфигурированное мной из камня желе. Магия в настолько ярком проявлении чужда им, это сразу видно. Как потерянно они выглядели тогда, стоя передо мной в коридоре, при первой…
— Знаете, Минерва, — вдруг мягко перебил её директор, — я бы не назвал их такими уж беспомощными и потерянными.
— Что? — переспросила женщина, удивленная его тоном и задумчивостью.
— А разве вы не заметили? Право, дорогая моя, сколько лет вы уже обучаете детей, неужели не привыкли к бесконечным обманам и выдумкам?
— О чём вы? — заморгала потерянно женщина, в которой вид детей, двое из которых были на год младше первокурсников, а другим вообще едва исполнилось восемь, вызвал совершенно иное, почти болезненно-материнское чувство, которое ей теперь было сложно изменить, — Они соврали? Все слова — обман?
— О нет, что вы. Не думаю, что они так уж много откровенно врали. Это вообще опасное занятие. Но постоянно недоговаривали и искажали факты. За столько лет работы сначала профессором трансфигурации, потом — директором, у меня, право слово, уже выработалось чутье.
Нечто в чужих словах и впрямь резало ей слух, но всего пару минут назад женщина списывала это на страх перед неизвестными взрослыми и их волшебными палочками.
— Считаете, они во многое не посвятили нас?
— Кажется мне, абсолютно во всё, — грустно усмехнулся директор.
— А как же… легилименция? — спросила МакГонагал, никогда не одобрявшая противозаконное использование ментальных чар на детях.
Дамблдор снова хмыкнул и глянул на неё из-под очков-половинок:
— Ничего.
— Совсем? — удивилась женщина.
— Мне ни разу не удалось поймать взгляд ни одного из них.
Это заявление насторожило Минерву намного сильнее, чем подозрения в укрытии информации.
— А ещё их глаза, — продолжил тем временем старец, — никогда не видел таких взглядов у ребят. Даже, помнится мне, юный Том Риддл смотрел более наивно, по-детски. Они же… о, дорогая Минерва, они далеко уже не малыши. Видимо, та война, о которой было вскользь упомянуто, очень сильно повлияла на них.
— Не дети… — повторила в замешательстве женщина, перед глазами которой то и дело вспыхивало воспоминание о черноглазом, ещё по детски круглощёком мальчишке, через каждые пару минут боязливо глядевшем на невредимую ногу. Как же сложно было в это поверить! — Тогда почему вы разрешили им остаться в этих стенах? Нельзя допускать, чтобы ученики подвергались опасности!