Кровати общими усилиями и чакрой сдвинули на одну сторону, поближе к дальней от двери стороне круга, соорудив что-то вроде мягкого неиспользуемого полигона (ещё бы опорные балки навеса не мешали), а ближе к двери постелили одеяла, мастеря подобие привычных футонов. Подумали ещё: стелить всем вместе, или, наоборот, каждому по отдельности? В результате сошлись на «по двое» — и себе спокойнее и братьям уютнее. Всем братьям.
Один из стульев Тобирама тут же оттащил к ненужным кроватям (остальные тоже присоединились к собрату, но чуть позже). Но без высокого (непривычного) стула, стол стал недосягаем. Хаширама, видя логические мучения брата, сжалился, вырастил плоскую дощечку из мокутона и протянул её младшему. Тобирама осуждающе поглядел на него, потом на досточку; сменил гнев на милость и, довольно и благодарно фыркнув, провёл ладонью по гладкой поверхности в поисках зазубрин.
Мадара с недовольством глядел на это:
— Если тут всё же есть следящая техника, мокутон больше не секрет для врагов, — и с удивлением осознал, что речь стала привычной.
— А вот и выход, — хмыкнул Тобирама. — Вероятно, изъян техники старика: без словесного контакта с носителем, приобретённый язык неосознанно сменяется изначальным.
Сенджу наконец вылезли из доспехов и, аккуратно уложив их, временно запихнули под сдвинутые кровати, оставаясь лишь в оббитых кольчужной сеткой майках и штанах.
Они расположились кругом посередине комнаты, на толстом ворсистом ковре.
— Надо было сделать это ещё в лесу, — поморщился Мадара, кладя на колени катану, а перед собой — почти полный подсумок. Хаширама со вздохом согласился, устраиваясь напротив и собираясь вывалить наружу свой стратегический запас оружия. Младший брат вовремя остановил его:
— То, что они не понимают наш язык, не значит, что они слепы. Как то, что мы не нашли никаких следов прослушки и слежки, не свидетельствует о их полном отсутствии. — неодобрительно отрезал Тобирама, складывая руки на груди, — Не разбирай подсумок, аники. Обсудим количество всех имеющихся запасов на словах.
Изуна одобрительно закивал, устраиваясь по правую руку от брата. Конечно, он не собирался открывать этим Сенджу полный список всех своих заначек без прямого требования брата к тому. Если что-то из его вещей сможет пригодиться для возвращения домой — пусть. Но вряд ли несколько вшитых в подкладку сенбонов сильно повлияют на сложившуюся оружейную ситуацию. Зато однажды, может, спасут ему жизнь.
Действительно полезными оказались только три вещи, фуин-свитки: у Сенджу обнаружились малый продуктовый (пустой) и малый оружейный, под завязку наполненный, по признанию Хаширамы, кунаями и сюрикенами, где, впрочем, так же хранился выручивший их в лесу котелок и ещё несколько приспособлений для готовки, включая специи. Третий фуин принадлежал Мадаре и тоже был оружейный. Как выяснилось, все три свитка, и Сенджу, и Учиха были куплены в разные времена сотрудничества у клана Узумаки.
— Нужно наполнить продуктовый свиток, — заметил Изуна.
— И не терять времени, — кивнул Тобирама, поднимаясь, — необходимо узнать, есть ли здесь хранилище. А так же найти источники информации и узнать как можно больше.
— Поесть бы… — застонал Хаширама, сдавливая вдруг заурчавший живот.
— Брат! — возмущенно отозвался младший Сенджу, — совсем не до еды!
Мадара вздохнул. Он бы и рад поддержать новообретенного старого друга (самому есть хотелось уже несколько часов) и голодные глаза молчащего об этом брата тоже видел. Да только мелкий гаденыш Сенджу прав: они на потенциально опасной территории. Намного спокойнее будет ночью вырваться в лес и поймать ещё одного волка, чем заявлять сейчас о своём желании пообедать. Это равносильно тому, чтобы самому подставить тарелку под порцию если не яда, то магических дурманящих трав. Поэтому стоило дождаться общего ужина, со всеми жителями замка, и потерпеть ещё несколько часов.
Тобирама поднялся, желая пойти осмотреться. Изуна вскочил с ним, но старший брат остановил его:
— Я сам за ним пригляжу. Сиди здесь, с Хаширамой. Из комнаты ни ногой, хорошо? По крайней мере, без веских причин.
— Да, брат, — чуть напряженно отозвался тот, снова усаживаясь на ковёр и поджимая ноги.
Мадара поймал обеспокоенный взгляд друга, поднимая с пола клановый плащ и накидывая его на плечи, и уверенно кивнул Сенджу. Тот едва заметно ответил тем же.
Тихо затворилась крепкая дубовая дверь.
Изуна не сдвинулся ни на дюйм, никак не поменялся в лице, но Хаширама почти физически ощутил, как изменилась атмосфера в комнате. Было довольно неожиданно понять, что раньше Изуна легко переносил его общество только из-за присутствия Мадары рядом, чья мощная чакра вместе с чакрой самого младшего Учихи, без следов при желании перекрывала ощущение присутствия Хаширамы. Теперь же, оставшись один на один, Сенджу осознал, что младший Учиха относится к нему примерно так же, так Тобирама — к старшему, всё ещё считает его опасностью, врагом. Эта новость была удивительно неприятной.
— Изуна, — мягко окликнул его Хаширама, — тебе же уже есть восемь, да?
Учиха едва заметно вздрогнул от звуков его голоса, но ответил тихо и четко:
— Верно.
— А день рождения когда?
Тот чуть повернул голову, всё ещё не поднимая глаз с ковра, немного удивленно спросил:
— Зачем вам, Хаширама-сан?
Сенджу смущенно рассмеялся, ероша затылок:
— Ну, знаешь, Тобирама довольно часто пытается угадать, на сколько старше тебя.
— Правда? — с любопытством спросил Учиха, всё-таки переводя на говорившего взгляд.
— Он даже однажды спрашивал у меня, — охотно сдал младшего Хаширама, но тут же сник, — ну, после встречи на речке. Тогда.
Неприятные воспоминания тут же напомнили о себе. Как же Хаширама не любил тот день!
— Десятое февраля, — развеял его мысли негромкий голос.
Сенджу моргнул. Ещё раз. И прыснул со смеху.
— Что? — с недоумением и некоторой опаской спросил Изуна, — что не так?
— Ты, — с улыбкой сказал тот.
— Что?
— Ты старше, Изуна. На девять дней.
Учиха сначала удивленно выпучил на него свои черные большие глазища. Потом хихикнул:
— Расскажете ему?
— Может, лучше ты сам?
— Нарвусь на драку, — прикинул шансы Изуна, неширокая улыбка так и не покинула его лица, — Определенно, это будет стоить того.
— Ты не должен бояться меня, Изуна, — мягко сказал Хаширама через несколько минут немного разряженного напряжения, продолжавшего витать в воздухе.
— Я не боюсь вас, — был быстрый ответ.
— Я соперник твоего брата, не твой, — не слушая его, продолжил Сенджу.
Повисло молчание. Хаширама было подумал, что на этом беседа и прервется, но Учиха неожиданно серьёзно заговорил:
— Тогда, на реке, брат сказал, что вы сильнее. Это ведь неправда?
Хаширама промолчал.
— Думаю, твоему брату виднее, — осторожно сказал он наконец.
— А что, если однажды в сражении вы убьёте его? — со странными нотками в голосе спросил Учиха. Сенджу заметил, что они слишком сильно похожи на скрытый страх.
Младший шиноби несколько раз моргнул и, будто осёкшись, виновато опустил голову, чуть наклоняя корпус вперед:
— Прошу меня простить, — тихо сказал он.
Вероятно, только прямой приказ брата удерживал его сейчас в пределах этой комнаты.
— Я не хочу этого, — через пару минут, стоило мальчишке выпрямиться, признал Хаширама, безуспешно пытаясь поймать его взгляд, — не хочу драться ни с ним, ни с тобой, ни с кем-либо из вашего клана. Не хочу этой бессмысленной войны между нами.