Он позвал Динни и приказал ей внимательно следить за мальчишкой, аккуратно, чтобы тот не видел, и сообщить ему, Северусу, если что-то случится. Из последних сил, с трудом удерживая ставшую такой тяжёлой палочку в руке, наложил чары против проникновения, оставляя лазейку лишь для себя, Альбуса и домовиков.
Нужно было отнести доклад директору.
***
— Сэр, господин профессор Снейп! Сэр!
Северус с трудом разлепил глаза, с удивлением осознавая, что сидит в кресле у себя к кабинете — значит, до кровати так и не дошёл, уснул в кабинете. Шея сильно затекла, часть спины онемела от неудобной позы. Под веки словно насыпали песка.
Рядом настойчиво мельтешила домовичка, в которой Снейп различил Динни.
«Значит, что-то с мальчишкой», — тут же понял маг, садясь ровно. Сон как рукой сняло. Глаза продолжало колоть.
Он кивнул, схватил палочку и протянул домовичке руку.
И тут же возник в темной комнатке. Зажёг Люмос на кончике палочки, и мрак немного отступил, уплотнившись в углах каморки. Различимая фигура мальчишки лежал навзничь, так же, как Снейп его и оставил, но голова оказалась запрокинута намного сильнее.
Северус подошёл к нему, хотел склониться, осмотреть лицо, ощупать пульс, но почувствовал, будто зацепился за что-то ногой, не выше уровня голени. Зацепился — и разорвал; послышался короткий треск. Мужчина отступил, но поскользнулся, неловко вскидывая руки, и упал на пол, глухо ругаясь.
Это и спасло ему жизнь: короткий свист — и блики света мелькнули на сорвавшемся в полёт металле; ребра, левое плечо, обе руки и ноги обожгло болью.
Снейп зашипел, тут же подхватывая выпавшую из рук палочку, выдёргивая из тела острые спицы и замораживая чарами раны (явно не особо глубокие, но потенциально-опасные). Почувствовал, как потяжелел, намок подол мантии, оглядел ладони, измазанные чем-то вязким, и наконец понял: часть пола вокруг мальчишки была в крови. Северус прерывисто выдохнул, вскочил и начал быстро осматривать ребёнка — сонная артерия оказалась распорота, из неё всё ещё продолжала вытекать кровь; в расслабленной руке лежала тонкая и длинная металлическая игла.
Северус проверил пульс, с облегчением почувствовал его и забился над ребенком, припоминая нужные заклинания. Остановил кровь, уничтожил опасность её заражения, приказал домовичке притащить флакончики с зельями из его кабинета, а потом быстро опустошил их, вливая в приоткрытый рот: кроветворное, восстанавливающее, витаминное…
Через полчаса Снейп разогнул спину и зевнул. Мальчишка спокойно и сонно дышал, его жизни ничего не угрожало.
Зельевар приказал домовичке убраться тут, и хотел было сам вздремнуть, но заморозка с собственных ран спала именно в этот момент, заставляя его протяжно выдохнуть и наконец заняться собой.
***
Ночь прошла спокойно. Как и предполагал Хаширама, маги даже не искали их, полностью сконцентрировавшись на Изуне. И не то, чтобы это было хорошо, но подобное положение вещей развязывало им руки по поводу изучения озера.
Тобирама сидел у обложенного камнями тлеющего костра и пил чай из сосновых иголок. Было вкусно.
«Лишь бы с этим Учиха и впрямь ничего серьезного не случилось» — невольно подумалось ему, уже на четверть опустошившему деревянную посудину, — «Не больно хочется участвовать в массовой резне во имя мести Учиха».
Было довольно обидно думать, что мелкий Учиха погибнет не от его, Сенджу Тобирамы, руки, а от магии каких-то волшебников. А, впрочем, биджу с ним, этим придурком. Лишь бы брат одумался вовремя и отказал его старшему брату. А там, глядишь, — убьют младшего, и жить станет легче. Вот бы сначала подумать — так нет же, брат сразу обещания начал давать.
«Хоть не поклялся, — уныло подумал Тобирама, — а впрочем, для ани-чана невелика разница — всё равно ведь не отступит».
В результате мысли пришли к самой первой, начальной, зациклив круг. Особо думать было и не о чем: брат со старшим Учиха убежали на озеро выяснять всё, что возможно выяснить. А он остался в лагере в качестве резерва и спасения в случае неприятностей. Как обычно.
Тобирама рефлекторно сканировал окрестности каждые десять минут. Оставаться одному наедине с не слишком дружелюбным лесом с каждым часом начинало казаться всё более и более плохой идеей. Всё время возникало ощущение чужого взгляда, сверлящего затылок, хотя вокруг точно никого не могло быть, кроме деревьев.
Ещё через полчаса, допив вторую порцию чая, он не выдержал: затушил костерок, замаскировал и побежал к озеру, слабо ощущавшемуся на таком большом расстоянии.
Хашираму и Мадару он перехватил уже на полпути: уставших и раздосадованных. Сразу стало ясно, что ничего путного они так и не нашли. Вероятно, шаринган оказался бесполезен в попытках выяснить внутреннюю составляющую озера. Тем более, мощная, ощутимая даже отсюда сен-чакра, несомненно, очень мешала. И, конечно же, они совершенно не знали, что именно искать. Что перенесло их сюда, какая сила? В чем она заключена? В воде? Или это какой-нибудь артефакт, затерянный на дне? А может быть, дело было в магии этого мира, о которой шиноби, несмотря на все усилия, по-прежнему почти ничего не знали?
Тобирама покачал головой. И на что эти двое надеялись?
— Этот туман на озере всю видимость скрывает, — буркнул Мадара, и Тобирама, машинально разбирая фразу и интонацию на составляющие, неожиданно для себя распознал досаду и неловкость. Сейчас, когда равенство сил Учиха и Сенджу пошатнулось в пользу последних, Мадара наверняка чувствовал себя не в своей тарелке.
— Раз мы ничего не сможем выяснить, — впрочем, Хаширама со всем своим упрямством раз за разом разбивал возводимые бывшим (новообретенным?) другом стены отторжения, — надо вытаскивать Изуну.
Мадара решительно кивнул, оживая в тот же миг.
— Ты оставайся здесь, отото, — чуть виновато улыбнулся Тобираме брат, — мы не задержимся надолго, надеюсь. Есть хочется.
— Если у вас будет шанс, возьмите в плен кого-нибудь из взрослых магов, — посоветовал Тобирама, игнорируя фразу о голоде — ничего, глядишь — вернутся быстрее, — у их старика было достаточно времени, чтобы выяснить хоть что-то. И верните уже этого придурка.
Мадара бросил на него короткий взгляд, снова кивнул и потащил Хашираму за собой.
***
Мальчишка очнулся, и по собственным прикидкам Северус мог судить: около полудня. Снейп уже излечился, заживил раны, немного подремал, выпил бодроперцового и чувствовал себя вполне неплохо.
И оттого совершенно неприятно было услышать протяжный вздох, от которого за версту разило досадой и разочарованием.
Северус перевел взгляд от страниц книги на мальчишку и наткнулся на полный раздражения и даже будто бы отвращения взгляд больших глаз. Стало немного не по себе. Ведь именно он, Северус, стал причиной того, чтобы ребенок захотел убить себя. Глядя в стеклянные глаза, зельевару вдруг резко захотелось растормошить мальчишку, вызвать у него злость, оживить… да хоть прочесть ему лекцию о ценности жизни…
— Зря спасали — из-за того, что рассказал вам всё, я всё равно больше не жилец.
От бесстрастного, хриплого от долгого молчания тона Северус почувствовал себя ещё более некомфортно. А потому, растеряв все слова и желание произносить их, промолчал. Вздохнул и перевёл взгляд на лежащие на столе обрезанные куски лески. А ведь Снейп ощупывал его на предмет оружия. А, оказалось, не заметил столько металла (где, интересно, всё это время прятанного). Неясно, как вообще мальчишка умудрился устроить ловушку на почти гладких стенках помещения? И почему не сделал этого раньше, в самом начале? Не догадался?
В комнатушке не было окон и естественного света, лишь горел Волшебный Огонь в маленькой баночке, принесённой домовичкой. Либациус Бораго на страницах продолжал рассуждать о природных противоядиях, наиболее распространённых на территории Центральной Азии. Северус иногда делал выписки из книги на чистый лист пергамента, надеясь потом предоставить их Поппи. Несколько часов он решил посвятить вопросу, поставившему под угрозу жизнь Минервы.