— Какие странные, — задумчиво пробормотал Изуна, — такие страшные, а пугли-ивые. Ты что же, не заметил их, Тобирама?
— Они гасят сенсорику даже сильнее, чем барьер вокруг замка, — оскорблённо фыркнул тот. — Конечно, заметил. Но это самая мелкая слепая зона из того множества, что окружает нас сейчас. Стало интересно посмотреть поближе.
— Не хотел бы встретить таких спросонья, — чуть улыбнувшись, признал старший Сенджу.
— Давайте обойдём их восточнее, — махнул рукой Мадара. — Идём быстрее. Скоро стемнеет.
***
Остановиться решили на небольшой темной полянке. Сильно похолодало, и костёр разводили в скором порядке дрожащими руками. Изо рта то и дело вырывались клочки пара.
Голая земля, не укрытая ни кучами упавшей листвы, ни пожухлой травой, оказалась промёрзшей, а стоило пройти ещё метров двадцать вперед, как меж деревьев начинали всё чаще появляться нити пепельно-белой паутины.
Эти нити ужасно напрягали, но Тобирама уверенно заявил, что не чувствует живых существ ближе, чем на расстоянии километра отсюда. Уйти обратно, откуда пришли, они всегда успеют. Углубляться же дальше в лес по темноте, норовя запутаться в огромной паутине, не было ни желания, ни необходимости. Завтра они оценят границы поселения этих существ и безопасно обойдут их, ни во что не ввязываясь. Хватило уже.
Они наскоро перекусили овощами и хлебом, найденными в свитке. Костер приходилось держать едва тлеющим, чтобы не привлекать внимание, что сильно сказывалось на тепле. Да и невозможность набрать листьев для постели и хоть как-то отдалить себя от источающей холод земли настроения не прибавляла.
— Я хочу дежурить первым, если никто не против, — негромко проговорил Тобирама в наступившей после скудного ужина тишине. Старший брат и Учиха уже заканчивали обустраивать лежанки, сводившиеся к расстеленному на земле клочку ткани, будь то плащ или плотный поддоспешник.
Три пары глаз тут же скрестились на нём, но Сенджу продолжал задумчиво поигрывать найденной пожухлой травинкой.
— Всё равно сна ни в одном глазу, — дополнил он чуть тише и косо глянул на спутников. Мадара задумчиво посмотрел на него, пожал плечами:
— Я сменю тебя около четырёх утра, — и откинулся на спину.
Изуна поймал взгляд личного врага, чуть приподнял уголки губ и тут же приник поближе к брату и его теплу, что на стылой земле ощущалось намного сильнее.
Хаширама кивнул, и карие глаза его, в которых бликами отражалось пламя, показались Тобираме невозможно теплыми.
Младший ответил точно таким же кивком и понаблюдал за тем, как ворочается на твёрдой земле старший брат. Через пару минут тот затих и задремал. Тобирама вновь вернул взгляд к Учиха. Сам он затруднялся ответить, позволил ли кому-нибудь из них в одиночку вести дозор и, что самое главное, смог бы сам заснуть при этом. Но время шло, они уже почти неделю были отрезаны от родного мира вчетвером, и неясно, сколько ещё времени оставалось жить бок о бок. Это был своего рода следующий шаг в длинной лестнице доверия между ними, и то, что его сделали именно Демоны-Учиха, невольно вызывало внутри младшего Сенджу чувство благодарности.
***
При пробуждении продрогшее до костей тело долгое время не слушалось, и приходилось усердно гонять чакру по каналам в надежде согреться. Темп за первый час спал на четверть от обычного, но они, впрочем, никуда и не торопились.
Чтобы обойти это, как выяснилось, паучье гнездо, пришлось снова непозволительно близко вернуться к замку. И тут же наткнуться на последствие.
— Эй, вы чегой-то тут, а? Ученикам нельзя в Лес ходить, да!
Последствие, оказавшееся огромным человеком, раза в четыре превышающим рост каждого из шиноби, и неясно как сумевшее подобраться так близко и так тихо, с оглушительным хрустом под широкими ступнями шло в их сторону. От него не чувствовалось большой угрозы, лишь замешательство и некоторая растерянность, но ни Сенджу, ни Учиха не стали дожидаться, пока оно подойдет ближе — они синхронно сорвались с места и быстро затерялись в чаще.
Самый большой выступ паучьего гнезда-то они обошли, но граница владений акромантулов ещё долго напоминала о себе мелькающими то ближе, то дальше клочьями паутины на деревьях.
Лес оказался обширным, но густонаселённым. Издалека шиноби могли видеть и табун красивых белых лошадей с единственным белым изящным рогом, и двух кентавров, что мелькнули буквально на мгновение, да так и исчезли между деревьев. На севере решено было глубже не заходить: лес темнел всё сильнее, будто эти километры приближали зиму раньше срока. Применивший было сенсорику Тобирама, изо всех сил всё это время пытавшийся скрыть покрасневшие от сонливости глаза, тут же проснулся и заявил, что дальше на севере что-то большое, злое и опасное.
В общем, на север решено было дальше не заходить.
Пришлось свернуть чуть западнее. Озеро по прикидкам осталось где-то на расстоянии часа быстрого бега — извечная перестраховка, — когда они наконец разбили лагерь. Хаширама с Мадарой пошли на охоту. Разговор между оставшимися сидеть младшими долгое время не клеился. И лишь по истечению часа Тобирама сказал:
— Если мы сможем вернуться домой, не думай, что я пощажу тебя.
— Я понимаю, — серьезно кивнул Учиха, — я согласен с тобой. Я тоже не буду жалеть тебя в битве.
Тобирама даже немного расслабился, получив такой ответ. Всё оставалось по-прежнему.
— Если мы останемся здесь, — снова заговорил он, — надеюсь, ты будешь мне надежным напарником.
— Надеюсь, в этом случае наша клановая вражда останется в прошлом, — задумчиво протянул Изуна, складывая найденные ветки в будущий костёр.
Тобирама ещё немного помолчал, будто собираясь с мыслями. Выдохнул.
— Ты спрашивал о сенсорике: начал изучать с пяти. У меня врожденное, — пробормотал он и тут же вскочил на ноги. — Я за хворостом.
И ушёл в лес, оставив Изуну позади, округлившимися глазами удивленно смотревшего ему вслед.
Что ж, пришло время Тобирамы делать шаги навстречу.
***
Тобирама открыл глаза и только тогда осознал, что уснул. О деревянный свод над головой, выращенный не иначе, как при помощи мокутона, били пока ещё редкие капли дождя. Сенджу приподнялся, с неудовольствием отмечая затекшую шею, чуть повёл плечами и подумал: «Вот во что выливается одна-единственная ночь на мягкой перине».
Под деревянным куполом было тихо и уютно. Но не темно — на расстоянии пяти-семи шагов горел, потрескивая, костерок, отбрасывая на стены рваные, колеблющиеся тени. Струйка дыма тянулась вверх и исчезала, вероятно, в специальных отверстиях — брат постарался на славу. По полу немного сквозило и тянуло сыростью, и Сенджу разглядел вход, небрежно закрытый ветками: скорее от ветра и дождя, чем от непрошенных гостей.
Хаширама сидел тут же, чуть в тени, и неотрывно глядел на угли, то раскалённо-красные, то белеющие, то чернеющие.
— Почему не разбудил? — хрипло и негромко подал голос Тобирама.
Старший брат с трудом оторвал взгляд, заморгал, пытаясь вернуть зрение в норму.
— Не было необходимости, — мягко улыбнулся тот, потирая глаз ладонью. — И зачем вызываться дежурить, если после валишься с ног? Впрочем, — не глядя на закатившего глаза брата, продолжил Хаширама, — сейчас привал, и эти пару часов должны пойти тебе на пользу.
— Голова болит, — негромко признался младший. Услышал смешок, шорохи подсевшего рядом брата и подставил затылок под окутанные прохладным шосеном ладони.
— А где Учиха? — разглядывая пляшущие блики-тени, спросил Тобирама.
— Мадара угнал Изуну на внеплановую тренировку, — отозвался Хаширама, — где-то около часа назад. Думаю, Изуна-кун уже пожалел о старой своей просьбе.
Тобирама фыркнул:
— Вот уж нет. Ему только дай возможность — всё свободное время в тренировках проведёт.
— Уверен, Мадара — ужасно требовательный учитель, — покачал головой старший, — все наши спарринги сводились к тому, что сил оставалось только на то, чтобы лежать, дышать и смотреть в небо.