Выбрать главу

Дурылин был участником Всероссийского Собора Русской Православной Церкви 1917–1918 годов, присутствовал на открытии Собора[20], работал в Соборном отделе о духовно-учебных заведениях. А в период подготовки Собора активно включился в церковную жизнь: написал Устав Кремлевского братства, утвержденный на Соборе, издал в 1917 году брошюры «Церковный Собор и Русская Церковь», «Приход. Его задачи и организация». К этому времени он уже автор книг, статей, докладов, превосходный лектор. С 1920 года — член Всероссийского союза писателей.

События в стране после 1917 года воспринял как ужас, трагедию. Хотел укрыться в стенах монастыря, но духовный отец, оптинский старец Анатолий (Потапов), благословения не дал.

В. Н. Торопова

Годы юности и молодости

Буткевич Татьяна Андреевна[21]

Сидорова (урожд. Буткевич) Татьяна Андреевна (1887–1983) — искусствовед, сотрудник Академии архитектуры СССР. Друг и корреспондент С. Н. Дурылина с 1903 года до самой его смерти. Жена Алексея Алексеевича Сидорова (1891–1978)[22]. Текст воспоминаний публикуется по экземпляру, подготовленному Т. А. Буткевич в 1975 году для издания. Она просила Ирину Алексеевну публиковать только этот экземпляр, а все предыдущие считать черновиками. Т. А. Буткевич, остановившись на 1916 году, советовалась с Ириной Алексеевной. Решили, что не следует писать о 1917-м и последующих годах, т. к. этот период в биографии Дурылина (принятие священства, аресты и ссылки) не следовало обнародовать в советские годы. Для воспоминаний Татьяна Андреевна использовала свои дневники тех лет и письма к ней Сергея Николаевича, поэтому они так подробны и точны.

Воспоминания о Сергее Николаевиче Дурылине. 1903–1916

1903 год

В 1900 году умер за границей от туберкулеза первый (по счету) врач, заведующий б<ывшей>Измайловской земской больницей[23] Ксенофонт Михайлович Языков. Приблизительно тогда же или немного спустя мой отец, Андрей Степанович Буткевич[24], получил место заведующего врача Измайловской больницы. По крайней мере, в 1901 году мы уже жили на Благуше[25], в квартире главного врача больницы. В 1903 году я впервые встретилась с Сергеем Николаевичем.

Как-то раз весной старший сын Ксенофонта Михайловича Языкова, Миша Языков, привел к нам целую группу своих товарищей-гимназистов, учеников 4-й мужской гимназии, кажется, 5-го класса. Среди них был Сергей Николаевич. Сережа был в то время худеньким мальчиком невысокого роста с бледным, необыкновенно серьезным лицом и вдумчивым взглядом. Кажется, он и тогда уже носил очки. Ему было тогда лет 17, на вид он казался моложе. Своей серьезностью, тихостью, внимательностью к собеседнику он выделялся из шумной, веселой компании своих товарищей и сразу обратил на себя внимание. Он понравился моему отцу, который отличил его от других гимназистов, пришедших с Мишей, и впоследствии всегда относился к нему с большей симпатией, чем к другим. Отец был передовым человеком, очень революционно настроенным, начитанным в области политической и экономической литературы того времени. Он получал из-за границы многие нелегальные журналы и читал их громко в нашем семейном кругу матери, мне и некоторым друзьям, постоянно бывавшим у нас. Иногда каждый из нас читал эту литературу в отдельности, и помню, как я — тогда еще девочка лет 14 — уносила эти листки, мелко исписанные на тонкой прозрачной (папиросной?) бумаге, в свою комнату и со вниманием читала их, вдумываясь в каждое слово, как в какое-то откровение. Впоследствии (кажется, в революцию 1905 года) вся эта литература была собрана в ящик и зарыта в палисаднике нашего дома. Мы искали ее потом, да так я не нашли. Не чужд был мой отец, как бывший толстовец, и религиозно-философских исканий. Неудивительно, что для всей этой гимназической молодежи, всегда жадной к знанию, к некоему поучительству, он стал своего рода духовным водителем, авторитетом. Некоторые из этой молодежи стали нас навещать, остались надолго друзьями нашего дома. Самым близким из них стал для нас Сергей Николаевич. Некоторые из мальчиков, может быть, в подражание взрослым революционерам, имели прозвища, под которыми мы их и знали, помимо их настоящих фамилий.

вернуться

20

Дурылин С. Н. Из «Олонецких записок» / Публ., предисл., коммент. М. А. Рашковской // Наше наследие. 2011. № 100. С. 133–155.

вернуться

21

Буткевич Т. А. Воспоминания о Сергее Николаевиче Дурылине. 1903–1916. Публикуются по экземпляру из архива Тороповой В. Н. Полный текст воспоминаний (с дополнениями из черновых рукописей) опубликован: Галкин А. Б. С. Н. Дурылин — писатель и литературовед. Приложения: Воспоминания о С. Н. Дурылине Татьяны Андреевны Буткевич // Вестник московского образования. 2015. № 3. С. 87–308.

вернуться

22

Биографическую справку о нем см. перед его воспоминаниями.

вернуться

23

В настоящее время (с июня 2015 г.) Городская клиническая больница им. Ф. И. Иноземцева — одна из старейших больниц Москвы. С 1901 по 1918 г. (с перерывом в 1906–1909 гг.) возглавлял Измайловскую лечебницу Андрей Степанович Буткевич. В 1917 г. больница была переименована в Благушинскую.

вернуться

24

Буткевич Андрей Степанович (1865–1948) — врач. Вместе с братом Анатолием Степановичем был толстовцем, но, в отличие от брата, вскоре отошел от него. Л. Н. Толстой неоднократно хорошо отзывался о Буткевичах, и особенно об Анатолии. Из письма С. Н. Дурылина к Тане Сидоровой (Буткевич) 24 января 1948 г.: «Умер Андрей Степанович. Буткевич. <…> Было время, когда мы с ним были очень близки (1904–1905). <…> Я особенно был признателен ему всегда за его отношение к моей покойной матери. Она верила ему больше всех врачей на свете, и он успешно лечил ее, и в предсмертные ее дни был у нее, но честно мне сказал, что надежды нет» (ОР РГБ. Ф. 599. К. 4. Ед. хр. 37).

вернуться

25

Так назывался тогда большой район Москвы, лежащий между Семеновской площадью и Измайловским парком. (Примеч. Т. А. Буткевич.)