Это был первый услышанный им разговор местных, если не считать тех, ночных голосов, что-то выяснявших яростным шепотом. Но, похоже, тот ночной спор все-таки следовало считать, потому что теперь Егор явно слышал тех же самых людей, обсуждавших ту же тему.
— … чертовы ревизоры могут приехать в любой момент! Что ты им тогда скажешь, как объяснишь, почему в городе посторонний?! — возмущался молодой мужской голос — почти мальчишеский, но при этом звучавший очень серьезно.
— Ты что ли думаешь, комиссия будет у каждого жителя паспорт проверять? Или каждый дом обыскивать? — огрызался в ответ женский голос, тоже очень юный и красивый. — Спрячем его в любом доме на окраине, и пусть сидит там, пока они не уедут, никому не показываясь — что в этом сложного?
— А если он не согласится прятаться? Если выйдет, пойдет к комиссии и все им расскажет? Только не говори, что ты его на ключ запрешь — в одноэтажном доме, где можно запросто вылезти в окно!
— Да зачем ему все это делать? Объясним ему ситуацию, и он сам согласится нам помочь. Мы его спасли вообще-то — с чего бы ему нам жизнь портить?
— Слушай, в твоем возрасте пора уже перестать быть такой наивной! До сих пор веришь, что любой человек, которого спасли, непременно будет по гроб жизни благодарен? Сколько наших пациентов тебе письма с благодарностями пишут, а?
Чем дольше Егор слушал этих спорщиков, тем сильнее крепла в нем уверенность, что ночью рядом с его комнатой тоже выясняли отношения эти двое. И пусть ночью они говорили шепотом, и он не мог узнать их голоса — это было не так уж важно. Интонация, обороты речи и еще что-то неуловимое, чего он не смог бы объяснить словами, тех, кто ругался сейчас за дверью, были слишком похожи не то, что он слышал сквозь сон, и это вряд ли могло быть простым совпадением.
А еще Грушев был теперь более чем уверен, что и ночью, и сейчас речь шла о нем. Так что, пожалуй, он имел право подслушивать этот разговор — надо же ему было подробнее узнать о том, что хотят с ним сделать эти двое. Однако долго стоять перед дверью молодому человеку не пришлось: внезапно она распахнулась настежь, и он увидел стоящего на пороге кота, который и привел его в это место.
Егор отшатнулся было назад, но быстро понял, что прятаться уже поздно: находившиеся за дверью парень с девушкой успели его увидеть и теперь почти бегом спешили в его сторону.
— Вам не надо было вставать! — воскликнула девушка, первой добежавшая до двери и остановившаяся перед Грушевым, внимательно вглядываясь в его лицо.
Сам он, в свою очередь тоже уставился на нее во все глаза — это была именно та красавица, которую он видел, когда на мгновение вырвался из пелены сна. Забыть эти восточные черты лица, обрамленные прямыми черными волосами, и узкие черные глаза было невозможно. И сейчас это зрелище было таким завораживающим, что Егор даже не сразу понял, о чем девушка спрашивает его.
— Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете? — повторила она громче, и он со смущенным видом вернулся к реальности:
— Да… Все хорошо, спасибо… Но я хотел бы кое-что у вас спросить…
— Идите сюда, сядьте, — поманила его за собой смуглая красотка, и он вошел вслед за ней в просторное помещение, оказавшееся чем-то вроде столовой.
В центре зала стояли маленькие круглые столики со стульями, вдоль одной из стен был длинный стол с подносами, на которых лежала какая-то еда, как это бывает на шведском столе, а вдоль другой Грушев, к своему удивлению, увидел выстроенную на полу вереницу пустых мисок и блюдечек.
А за одним из столиков сидел парень лет семнадцати или даже только шестнадцать — с темно-рыжими волосами, множеством, несмотря на зимнее время, веснушек и недобрым взглядом серо-голубых глаз, которым он смотрел на вошедшего в столовую Егора. «Кажется, мне придется выяснять отношения с этим типом, — промелькнуло у Грушева в голове, — если я захочу отбить у него эту девушку. А я, по-моему, уже этого хочу…»
— Садитесь! — велела ему, тем временем, восточная красавица, подталкивая его к одному из столиков и чуть ли не силой усаживая на стул. — Я вам сейчас бульончику налью, а потом чай травяной обязательно выпейте. Вам не стоило вставать и уж тем более, бродить по питомнику. Скажите, когда вы встали, кот, который у вас в кровати лежал, не был недоволен?
— Нет, этот кот вообще был не в кровати, а на столе, и он на меня даже внимания не обратил, — ответил Егор, с удивлением думая о том, каким образом кот мог помешать ему вылезти из постели.