Пока Магани и Джарабили втайне от всех оформляли Юрлунггур, в других уголках буша столь же скрытно совершались иные ритуалы; дело в том, что оба племени, бурада и гунавиджи, делились на несколько кланов, а те, в свою очередь, подразделялись на тотемические группы, и каждая община имела свои ритуалы. Помимо этого у члена племени были собственные священные предметы, которые он лелеял и с которыми общался один на один; лишь самым близким родственникам, принадлежавшим к тому же тотему, разрешалось видеть их. Бродить по бушу стало нелегким делом: приходилось внимательно следить за тем, чтобы бестактно не нарушить чужое священнодействие.
Обычно я договаривался с кем-нибудь из подростков помочь дотащить до места съемочную аппаратуру. В один из дней, когда мы шли по бушу, я приметил сидящего на акации лори — маленького желтогрудого попугая с красной головкой. Птичка вспорхнула, и я в азарте двинулся за ней сквозь кустарник, велев мальчику идти следом. Пройдя шагов двадцать, я обернулся и увидел, что мальчик стоит на месте как вкопанный. Птичка снова взлетела, я поспешил за ней, недовольным голосом приказал своему спутнику не отставать. И тут, обогнув очередной куст, я заметил сидящего старика.
На коленях у него лежал обмотанный листьями длинный деревянный предмет, который он смачивал стекающим с тела потом. Мальчик стоял позади меня, но все же достаточно близко от старика. Заметив нас, старик снял предмет с колен, сунул его под бревно, на котором сидел, и прикрыл куском коры. Затем он встал и сердито заговорил с пареньком. За нарушение обычая тому полагалось платить штраф; они сошлись на двух пачках табаку. Понятно, что платить предстояло мне, поэтому размер штрафа был увеличен. Но я был рад, что инцидент закончился благополучно: по законам племени наказание за такой проступок могло быть куда строже.
В другой раз тот же старик, с которым мы успели подружиться, подвел меня к дереву, к ветвям которого было привязано штук десять длинных, увесистых палок. На одних болтались пучки перьев, другие были замысловато разрисованы по всей длине точечками и перекрестной штриховкой. Эти священные предметы принадлежали другой тотемической группе: ее члены собирались под этим деревом, чтобы общаться с духами своих предков.
Постепенно я начинал понимать, что такие владения разбросаны вокруг станции по всему бушу. Разделенные невидимыми границами, они напоминали мне птичьи территории. Точно так же, например, делят лес дрозды, и это определяет их поведение. Каждый самец имеет преимущественное право на определенную площадь, и, посмей другой дрозд залететь на чужую территорию, владелец поведет себя агрессивно — примет соответствующую позу и начнет бранить нарушителя. Интересно, что виновник, проникший «за границу» в поисках пищи, ведет себя, будучи обнаруженным, крайне трусливо и поспешно убирается восвояси.
Поведение людей в буше вокруг Манингриды было очень похожим, с той лишь разницей, что в подобной ситуации они оказались не по своей воле. В обычных условиях племена аборигенов жили бы на огромной территории, на расстоянии многих миль друг от друга. Никто не нарушал бы священного уединения. Но здесь, в поселении, собралось слишком много людей, принадлежащих к разным тотемам, поэтому возникали трудности и вести себя приходилось осмотрительно.
Мы уже поняли, что аборигены значительную часть времени в той или иной форме посвящали делу. Надо было провести множество мелких ритуальных обрядов, подготовить священные предметы, произнести над ними заклинания, совершить помазания и с наступлением каждого нового сезона отпраздновать корробори.
Я спросил у Мика Айвори, как он относится к такой плотной занятости своих подопечных, ведь это означало нарушение графика работы на лесопильном заводе и в других подразделениях станции. Он ответил, что разрешил проводить малые корробори только по выходным. Но все эти ритуалы лишь часть подготовки к грандиозной церемонии, в которой участвует все племя.
В первый раз, когда подошло время большого корробори, Мик понял, что его запреты не властны: церемония состоится, несмотря ни на какие увещевания. Пришлось объявить этот день национальным праздником и даже выдать каждому «сухой паек», поскольку церемония должна была проходить на берегу реки Блайз, в нескольких милях от станции. Однако праздничный день вылился в долгое гулянье, и нормальная работа возобновилась только через неделю.
В следующий раз Мик остановил все работы на три дня, но продуктов уже не выдавал и настоятельно просил всех вернуться вовремя. Большинство выполнило просьбу начальника. Как будут развиваться события дальше, покажет время. Вскоре в поселение должен прибыть миссионер. Как он отнесется к ситуации — неведомо…