К вечеру наконец все были разрисованы. Те, кого декорировали первыми, сидели все это время в тени окружающих деревьев; теперь они вошли в хижину. Юрлунггура никто не трогал, он покоился на прежнем месте, прикрытый корой и ветвями.
На площадку перед хижиной привели группу юношей. Выстроившись в ряд, они во все глаза следили за происходящим. Церемония предназначалась для них. Юношей посвящали в таинство, которое доселе было для них пугающей загадкой.
Из хижины донесся низкий рев: это Юрлунггур грохотал на дне колодца. Магани, стоя на коленях, дул в трубу, а второй мужчина держал ее конец сантиметрах в тридцати над землей. Продолжая играть, Магани медленно выполз из шалаша, и труба поплыла над землей. Впереди, распевая и отбивая ритм палочками, шел церемониймейстер. Покинув священный источник, змей ревом вызывал дух гоан. Те выползли следом на четвереньках, животами почти касаясь земли, держа в зубах котомки.
Добравшись до расчищенной площадки, они перевернулись на спину, а змеи двинулся обратно и вывел из шалаша еще двух гоан. Голос певца выкликал имя Юрлунггура, вновь и вновь повторяя жалобную каденцию; постукивание ритмических палочек эхом отдавалось среди деревьев. Гоаны нарами появлялись из колодца, и змей укладывал их в ряд. Эмблемы на груди у лежащих ярко желтели в лучах заходящею солнца. Гоаны вдруг слаженно перевернулись и встали на колени, не выпуская из зубов котомок. Потом стали медленно приподниматься, согнув руки и скрючив пальцы-когти. Повторив несколько раз эти движения, весь ряд отодвинулся на край танцевальной площадки перед символическим колодцем.
Палочки стали выбивать медленный ритм, голос певца зазвучал сильнее, нагнетая атмосферу. Гоаны начали возбужденно подпрыгивать, с громким улюлюканьем становились на дыбы, изогнув пальцы и стиснув зубами котомки. Их тела била дрожь.
Змей внезапно смолк. Несколько секунд гоаны простояли, замерев в угрожающей позе. Затем напряжение спало, и танцующие обычным шагом потянулись вместе со всеми к лагерю.
В тот вечер я сказал Магани:
— Знаешь, я сделал много-много картинок Юрлунггура, а его голос спрятал в свою коробку. Все это я повезу домой, на другой берег соленой воды, в свою страну. Там соберется много людей, я им покажу картинки и дам послушать голос Юрлунггура. Ты не против?
Магани и Джарабили задумались.
— А где твой дом? — поинтересовался Магани. — В той стороне? — он показал на юг.
— Нет, далеко, очень далеко. Там, — я махнул на запад.
— Ну что ж, можешь показать. Но только своему племени. Здесь никому не показывай.
— Конечно, не буду. Спасибо тебе.
— Хороший день, — сказал Магани. — Я очень довольный. Ты мне друг. Может, хочешь взять Юрлунггура с собой?
— Я бы очень хотел, но ведь он вам нужен.
Джарабили отрицательно помотал головой:
— Нет, танец кончился, больше не будет. Может, отнесем его к большой реке, схороним в песке. Нам он не нужен. Будет новый танец — сделаем новый Юрлунггур. Бери, если хочешь.
— Я не продаю его, — добавил, усмехнувшись, Магами, — это подарок. У нас такой обычай: когда один дает подарок, другой дает ему свой подарок.
— Прекрасно, — сказал я, — у меня есть для вас хорошие подарки, для тебя и Джарабили.
Наш дом стоял прямо посреди станции, поэтому возникла проблема транспортировки Юрлунггура. Его придется нести через лагерь бурада на глазах у женщин и детей, а этого никак нельзя было допустить. Магани придумал выход. Он велел принести в его хижину пачки газет. На следующий день под вечер мы сидели в доме, прислушиваясь к доносившимся из лагеря звукам диджериду. Неожиданно раздался стук в окно. Открыв дверь, мы увидели Магани и Джарабили. В руках у них был завернутый в газеты и листья длинный предмет. Мы быстро втащили его в комнату и спрятали под кровать.
Вскоре пришло время покидать Манингриду. Никто из тех, кто помогал нам нести аппаратуру и вещи к взлетной полосе, не проявил интереса к длинному предмету, обернутому бумагой и мешковиной, а сверху туго перевязанному веревкой. Еще одно багажное место. Да, но как его втиснуть в кабину? Летчик задумчиво почесал затылок. Пришлось нам вытащить сиденья и весь обратный путь до Нурланджи сидеть на полу. Выбора не было: оставить Юрлунггур в Манингриде я не согласился бы ни за что на свете.
Глава 6
Истоки
Поездку в Манингриду мы предприняли для того, чтобы попытаться понять причины, побуждающие аборигенов рисовать. Общение с Магани показало, что рисование служило в основном ритуальным целям. Образы были придуманы его предками и тем самым обрели священный смысл. Считалось, что женщины не в состоянии постичь его и даже мужчинам он открывался в полном объеме лишь к концу жизни, после прохождения всех полагающихся обрядов. Само рисование превратилось в священнодействие, в средство общения с духами, некогда создавшими мир и правящими им и поныне. Изучение рисунков открывало юношам корни происхождения своего племени и истоки мироздания.