Выбрать главу

Рассыпавшись по сторонам, охотники начали искать на земле следы. Все люди, живущие охотой, обладают фантастической наблюдательностью, кажущейся непосвященным каким-то чудом. Но, думаю; никакой самый остроглазый следопыт не сравнится с аборигенами. По незаметному для неопытного глаза следу они умудряются немедленно распознать не только вид зверя, но и его возраст, пол и величину, а также определить, ранен он или здоров. И что уж совсем невероятно, они прекрасно знают отпечатки ног всех своих соплеменников и, мгновенно обнаружат следы непрошеного гостя, вторгшегося на их территорию.

Один из белых работников в Юендуму рассказывал нам о старике аборигене, который, бродя по бушу, натолкнулся на какой-то неясный след на песке. Он узнал в нем след своего брата, которого не видел много лет. Судя по отпечатку, брат проходил здесь несколько дней назад, но старик решил отыскать его. Пять дней он шел по следу, пока наконец не нагнал брата, расположившегося на отдых у источника. Они проговорили целый день и две ночи, после чего старик, прошагав пять дней, вернулся в Юендуму…

Довольно быстро наши охотники обнаружили след кенгуру. Поскольку полное соблюдение тишины было залогом успеха, они переговаривались с расстояния в несколько сотен метров красноречивым языком жестов. Вскоре люди исчезли из поля зрения. Час спустя все трое вернулись; каждый волок на плече тушу кенгуру. Одного зверя решено было зажарить немедленно. Аборигены разожгли костер тем же способом, что и Чарли, — добыв огонь с помощью воммары, — подкинули в него веток и начали разделывать кенгуру, Вытащив часть внутренностей, в том числе желчный пузырь, они бросили зверя вместе со шкурой в костер. Когда костер прогорел, они зарыли тушу в тлеющие угли, а сами отправились под дерево вздремнуть. Через полчаса мясо было готово, оно получилось сочным и нежным на вкус.

В тот день вальбири наглядно показали нам, каким образом знания и мастерство, передаваемые из поколения в поколение, позволяли им выжить в пустыне, где люди другой расы, мало что знавшие об этой земле, погибали от голода и жажды. Но в Юендуму аборигенов обучают совсем другим навыкам. Сотрудники станции готовят из них скотоводов, показывают, как надо обращаться с домашними животными, ловить их арканом, сортировать, собирать в гурты и пригонять отбившихся от стада.

Несколько бригад возводят вокруг пастбищ ограду, чтобы скот не разбредался по пустыне. Наиболее способные уже работают на соседних фермах, но регулярно возвращаются домой в Юендуму. Женщин обучают шить, стирать и готовить.

Много лет в лагере работает баптистский миссионер. Двое учителей ведут ежедневные занятия с детьми, а два раза в неделю управляющий Алек Бишоу собирает совет старейшин для обсуждения текущих проблем. Я присутствовал на одном таком заседании; правительство намеревалось построить в ближайшее время несколько новых домов, и речь шла о том, кто заселит их. Вопрос дебатировался долго и горячо. Алек с огромным терпением выслушивал мнения. Рядом с ним сидел переводчик, молодой мальчик-вальбири, осиротевший еще младенцем и воспитанный миссионером. Его английский был безукоризненным.

Мальчик нервничал, и этому не приходилось удивляться. На нем лежала гигантская ответственность; напряжение, которое он испытывал, фактически было не под силу не то что ребенку, но и взрослому. С одной стороны, его приемные родители, равно как и все белые в лагере, ожидали, что мальчик будет вести себя в соответствии с традициями и нормами христианской морали. Но он всегда чувствовал себя среди белых чужаком. С другой стороны, его единокровные родственники — старые закаленные воины и ровесники, прошедшие суровую школу испытаний в пустыне, — не считали его настоящим вальбири хотя бы потому, что он не совершил обязательного для всех членов племени обряда инициации. В отличие от остальных у него не теле не было ритуальных шрамов.

Незадолго до нашего приезда мальчик стал предметом конфликта между Алеком и одним из старейшин племени. Старик не соглашался с каким-то предложением управляющего, и Алек, желая разобраться в сути возражений, призвал мальчика в качестве переводчика. Старики горячо запротестовали: непосвященному не полагалось участвовать в обсуждении подобных вопросов! После того как возмущение улеглось, остановились на компромиссном варианте. Старики увели мальчика и выцарапали ему на ногте большого пальца руки ритуальный символ. Но эта инициация была неполной, так что проблема оставалась нерешенной. Судьбе мальчика нельзя позавидовать…