Именно в эти леса мы и ехали. Жорж сказал, что здесь водятся сифаки — лемуры, наиболее похожие на обезьян. Они должны были стать первыми героями нашего фильма.
Жорж предложил остановиться на ночевку в деревне, которую он назвал Футак. Уже приученные к особенностям малагасийского произношения, мы нисколько не удивились, когда оказалось, что на карте это место к северу от города Амбувумбе называлось Ифотака. Селение расположилось среди зарослей дидиерей — десяток прямоугольных деревянных хижин, окруженных тамариндовыми деревьями. Мы подъехали к нему уже в сумерках, и вышедший навстречу староста проводил нас в дом для гостей. Строение было похоже на коробку под соломенной кровлей. По цементному полу самоуверенно разгуливали пауки. Приезжие, по-видимому, появлялись здесь не часто.
Ночь выдалась беспокойной. Москиты надсадно зудели в душном, пыльном помещении. Не успел я заснуть, как тут же был разбужен громкими скребущими звуками. Во тьме было видно, как полог моей москитной сетки болтается из стороны в сторону. Я нащупал фонарь. В луче света возникла крупная коричневая крыса, метавшаяся, словно заводная игрушка, вверх и вниз по сетке в нескольких сантиметрах от моего лица. Она укоризненно посмотрела на меня, плюхнулась на пол и затрусила к Джефу, который громко сопел, до обидного безучастный к моим невзгодам. К сожалению, крыса миновала его сетку и скрылась в дыре в углу комнаты.
Я лежал в темноте, не в силах заснуть, как вдруг до меня донеслись глухие удары барабанов. Несколько минут я прислушивался, потом надел сандалии и вышел из дома. Жорж тоже проснулся, и мы пошли на другой конец деревни, откуда неслись звуки.
Сидя на земле, мужчина и женщина били в два огромных барабана. Перед ними горел костер, и в его отблесках мелькала фигура танцующей полуголой женщины. Она была среднего возраста, худая, с лицом, покрытым слоем белой глины. Вокруг нее кружилось человек тридцать-сорок. Мужчины были стройные, мускулистые, негроидного типа, в забавных вязаных шапочках, похожих на желуди, в набедренных повязках, оставлявших неприкрытыми ягодицы. Они с силой ударяли пятками оземь, резко поднимая и опуская руки при каждом повороте. Люди были полностью поглощены танцем, при этом их лица оставались совершенно безучастными и напоминали маски.
Зрелище, кажется, несколько смутило Жоржа. Образованный малагасиец, столичный житель к тому же, он испытывал неловкость из-за того, что гость стал свидетелем «дикарского» обряда. Кстати, подобная реакция типична для интеллигенции страны, недавно завоевавшей политическую независимость.
— Эта женщина нездорова, — сказал он извиняющимся тоном, — и они надеются танцем вылечить ее. Знаете, они антандройцы — самое нецивилизованное племя у нас в стране. Это даже не настоящие мальгаши, они — африканцы.
Утром, спозаранку, мы отправились на поиски сифак. Работать в здешнем лесу оказалось не так просто. Шипы стволов дидиерей и растущие между ними колючие кусты рвали одежду, больно царапали тело. Во многих местах путь преграждали упавшие стволы — они намертво сцепились между собой, так что не удавалось ни перешагнуть через них, ни проползти под ними. Одолеть чащобу можно было, только прорубая дорогу мачете, но делать этого не хотелось: стук непременно распугал бы всех лесных обитателей от мала до велика. Приходилось обходить бурелом, иногда делая большой крюк, и мы часто теряли направление.
Дело осложнялось еще тем, что мы были сильно нагружены. Джеф нес камеру, Жорж тащил тяжелый штатив, а я бережно прижимал к себе почти метровый телеобъектив. Было раннее утро, по жара стояла такая, что соленый пот лил градом и, попадая в царапины на руках и ногах, вызывал ощутимое жжение.
Уже час мы продирались сквозь плотный, неприветливый лес. Наконец в зарослях дидиерей появился просвет. Мы ринулись туда в надежде передохнуть и подкрепиться на прогалине.
Я тихонько отвел кончиком мачете тонкую ветку и уже собирался шагнуть вперед, как вдруг заметил посреди солнечной полянки три маленькие белые фигурки, стоявшие у низкого цветущего кустика. Они деловито срывали лепестки и обеими лапами запихивали их в рот. Я застыл как вкопанный. С полминуты зверьки продолжали кормиться. Затем сзади подошел Жорж и, ни о чем не подозревая, наступил на ветку. Та хрустнула. Три зверька тотчас оглянулись и кинулись прочь большими прыжками. Они отталкивались от земли длинными задними лапами, а короткие передние держали перед собой, словно на соревнованиях по бегу в мешках. За несколько секунд они проскочили полянку и исчезли в зарослях дидиерей.