– Вы были беременны, – напомнил Хантер, – а Трой издевался над вами.
Она кивнула.
– И с тех пор вы сами зарабатываете на жизнь и растите сына. Это делает вам честь, Дженива. – Он умышленно назвал ее полным именем, хотя оно звучало несколько высокопарно и официально. Однако оно позволяло сохранять между ними дистанцию. Ему необходимо было держаться от нее на почтительном расстоянии.
– Меня зовут Дженни, – прошептала она. – Но если хотите, можете называть меня Дженивой…
Услышав это, Хантер Калгари заглянул в ее серьезные синие глаза и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Дженни понятия не имела, что чувствует. Она сидела на песке и жевала бутерброд с сыром и маринованным огурчиком. Возможно, какой-нибудь гурман поморщился бы от такого сочетания, но она, кажется, в жизни не едала ничего более вкусного, тем более с таким аппетитом. Солнце клонилось к закату, а ей хотелось, чтобы этот день никогда не кончался. Остаться бы здесь с ним и больше не видеть Магду, Фила и остальных. Она жаждала вновь его поцелуя.
Сколько времени прошло с тех пор, как она целовалась с мужчиной? Даже мысль об этом вызывала уныние. И когда он назвал ее полным именем, в ней откликнулась какая-то струна, к которой слишком долго никто не прикасался.
Хантер улегся на песок, вытянул длинные ноги и, подложив руки под голову, закрыл глаза. На нем были джинсы и черная рубаха без воротничка. Дженни остро чувствовала его невероятную сексуальную притягательность. Она воспользовалась случаем, чтобы как следует разглядеть его: бицепсы, выделявшиеся под рукавами рубахи, четкая линия челюсти, темные брови, черные волнистые волосы и загоревшая под солнцем кожа.
– Теперь снова ваша очередь, – сказала она, засовывая остатки сандвичей в сумку и доставая чипсы и соус. Открыв крышку кувшина, она долила вино в их стаканы, хотя оба они выпили всего по глоточку.
– Мне больше нечего сказать о себе, – проговорил он, не открывая глаз. Можно было подумать, что он вот-вот заснет.
– Тогда расскажите о своей сестре.
Он открыл глаза и пристально взглянул на нее.
– О моей сестре?
– Ее зовут Мишель, так? Вы говорили, что она наловчилась писать карикатуры. Она по-прежнему их рисует?
– Нет.
Как будто с моря налетел холодный ветер. Дженни вроде бы ничего особенного не сказала, но Хантер очень долго молчал.
– Вы часто с ней видитесь? – робко спросила она.
– Я вообще с ней не вижусь. – Он быстро сел. – Мне сейчас не хотелось бы говорить о Мишель.
– Хорошо… – Дженни судорожно глотнула воздух, чувствуя себя так, словно ее за что-то наказали. – У меня нет ни сестры, ни брата, но есть отец, который обожает держать под контролем мою жизнь, и мачеха, которая играет в теннис, коллекционирует драгоценности и остановилась в умственном развитии на уровне пятнадцати лет.
У него на лице появилась улыбка.
– А что вы на самом деле к ней испытываете?
С тонкого льда они вновь вышли на прочную землю. Она почувствовала облегчение. Хрустя чипсами, она размышляла о том, следует ли затронуть в разговоре вопрос о поцелуе. Поцелуй застал ее врасплох, и она не успела по-настоящему им насладиться. Он не дал ей опомниться. Смотрел-смотрел на нее, а потом неожиданно схватил за предплечья, притянул к себе и поцеловал. И была в этом какая-то скрытая решимость, которую он изо всех сил старался не показать.
А может быть, она придает этому слишком большое значение?
Деликатно откашлявшись, она сказала:
– Я одна задаю все вопросы. Можно подумать, что вы меня уже знаете.
На эти слова он вообще не отреагировал, а лишь наклонился и окунул чипс в соус.
– Итак, что вы намерены делать, когда закончится эта поездка?
Он тяжело вздохнул, снова улегся, заложив руки под голову, и сказал:
– Буду спать целый год.
Дженни пристально посмотрела на него.
– Похоже, вы потеряли веру в себя.
– Так оно и есть.
– Вы поэтому оставили работу? – Он что-то невнятно пробормотал.
– Значит, вы откажетесь от предложения стать моим телохранителем? – небрежно спросила она.
Он стиснул зубы, потом расслабился.
– Вы говорили об этом серьезно? Вам ведь действительно нужен телохранитель, чтобы защищать от бывшего мужа.
– Роули этого никогда не поймет, а я не смогу ему объяснить. Просто сейчас я не чувствую себя в безопасности. – Она хотела было продолжить, но ее страх был весьма смутным и основывался лишь на давних воспоминаниях о жестоком человеке. – Хотела бы я знать, что нужно Трою.
– Мне послышалось, вы сказали, будто он жаден до денег.
– Да. Деньги – это главное. Но ведь есть еще Роули… – Она вздрогнула и потерла руками предплечья.
– Вы говорили, что он не знает о существовании Роули.
– Пока не знает. – Она скорчила гримасу. – Но Трой не дурак, и если он решит вторгнуться в мою жизнь, – похоже, он уже это сделал, – то обязательно узнает о Роули.
– Как вы думаете, что он предпримет, если ему станет известно о существовании сына? – спросил Хантер, тщательно выбирая слова.
– Понятия не имею, – честно призналась она. – Но это будет что-то ужасное.
Они оба замолчали. Наконец Хантер осторожно сказал:
– Я думаю, что взять телохранителя – неплохая мысль, однако я для этого едва ли подойду. Вам необходимо узнать, что затевает ваш бывший муж. Он уже звонил вашему отцу. Пусть сделает это еще раз.
– Но что мне делать, если он постучится ко мне в дверь? – спросила она, почему-то обиженная его отказом. – Принять его с распростертыми объятиями?
– Позвоните отцу. Сообщите в полицию. Не позволяйте ему переступить порог вашего дома. Мне не понравилось то, что вы рассказали о нем. Я ему не доверяю.
– И в то же время не хотите стать моим телохранителем, – тихо проронила она.
– Я не могу.
– Почему?
Он долго молчал. Она уже решила, что он вообще ей не ответит. Наконец он хрипло произнес:
– Потому что я отношусь к вам так, что это было бы неразумно.
Дженни не стала притворяться, будто неправильно поняла его.
– Мне кажется, это отличная причина для того, чтобы согласиться на такую работу.
– Нет. Но телохранитель вам действительно нужен. Поговорите с отцом. Уверен, он сразу же найдет его вам.
Неужели ей послышалась горечь в его голосе? Все это были какие-то смутные догадки. Может быть, пришло время получить кое-какие конкретные ответы?
– Чего вы хотите от меня?
– Я… – Он остановил себя, не договорив того, что рвалось наружу. Он покачал головой и наконец заявил: – Здесь, в Мексике, мы как бы живем взаймы. На нас влияют жара и вся окружающая обстановка, и это продлится не дольше чем до конца недели.
– Но что вы хотите сказать?
– Я не желаю это даже произносить.
– Любовную интрижку?
Он с трудом удержался от улыбки.
– Вы не из тех женщин, с которыми завязывают короткие интрижки.
– Откуда вам знать? – Дженни вздернула подбородок, недовольная тем, что он наклеивает ей ярлыки. – Я могу быть страстной.
Это его доконало. Он хохотнул, сверкнув белыми зубами, и у нее от этого звука сладко заныло в груди.
– Думаете, я лгу? – спросила она.
– Нет, не думаю. – Он сел и поднял ладони, как будто предупреждая ее атаку. – Я верю, что вы можете быть… страстной.
– Во всем виноват пресловутый эффект «типичной соседской девчонки», не так ли? Каждому хочется быть моим старшим братом, или моим отцом, или заменителем еще кого-нибудь. Но никто не хочет узнать, какая же я на самом деле.
– Многим ли мужчинам вы давали такой шанс?
В этом Хантер был прав, и она это понимала. Как получилось, что он знает ее так хорошо, хотя сам остается для нее загадкой? Он выдал ровно столько информации, чтобы она могла почувствовать, будто что-то узнала, но, по правде говоря, она знала слишком мало.