И получалось — что тот, кто хотел жить и работать — просто НЕ МОГ НЕ ВОРОВАТЬ, Система того не позволяла.
Ирина же — за счет своих старых, еще кавказских связей — была одним из ходатаев торгового мира Москвы перед Ворами.
Воры же — в середине 70-ых вдруг осознали одну вещь — что если ограбить квартиру советского работяги или инженера — он заявит в милицию. А если ограбить дельца — то взять можно намного больше, а в полицию делец не заявит. Отвечать на вопросы, откуда у него такие богатства, он не захочет, да и расстанется с нажитым намного проще. Легко пришло— легко ушло. Наворует еще…
Потом — и до самых отмороженных дошло, что вместо того, чтобы грабить квартиру дельца, можно ограбить самого дельца. А если делец не хочет делиться — можно ему утюг на живот поставить, и он опять же — не заявит. Первому — такая идея пришла в голову Вячеславу Иванькову по прозвищу Ассирийский зять. Он же вор в законе Япончик.
Но постепенно — и воры и торговцы пришли к тому что конфликтовать — невыгодно. Для воров — ежемесячные поступления в общак от торговцев оказались выгоднее чем самим подламывать их квартиры. А торговцы не только избавились от перспективы утюга на животе. В торговом мире постоянно заключаются сделки, кто-то кому-то дает в долг и бывает что не возвращают. Тот кто давал в долг — в милицию не пойдет, чтобы не объяснять, откуда деньги — а ворам ничего объяснять не надо. Попавшим в тюрьму торговцам — воры тоже могли оказать действенную помощь. Засылайте побольше грева — и никто вашего не тронет, устроится работать хлеборезом и будет жить как у Бога за пазухой. За решеткой — слово воров закон.
Ирина была одной из тех, кому доверяли обе стороны. Еще будучи замужней женщиной — она испытывала тягу ко всяким плохим парням, да и плохие парни — испытывали тягу к ней. Так что связи у нее были хорошие и в том и в другом мире, и везде ее слушали — а к «Березке» никакой ОБХССник и шагу бы не сделал.
Как никто и к ней, Ирине, не мог и шагу сделать. Но все закончилось ровно в тот момент, когда в магазине она увидела двоих, и один из них показал красную книжечку. И поняла она, что система приносит ее в жертву. Как принесла расстрелянного Юрия Соколова, фронтовика, директора Елисеевского. Как принесла и многих других. При Андропове — тысячи торговцев сменили хлебные места на лагерный клифт. И что — думаете, что-то изменилось? Ни-че-го. Просто сменились люди, после чего новые принялись хапать с прежним азартом. Еще и больше. Вся суть системы — выживание системы намного важнее, чем выживание одного человека. Потому — если схватили тебя, то ты должен молчать как партизан, смиренно принять наказание за себя и за других и идти в зону. Если так — за тебя пойдут ходатаи с подарками, с просьбами войти в положение, суд даст по минимальному пределу статьи — восемь, десять лет, в зоне тебя устроят на хорошую должность, библиотекаря или хлебореза, и после освобождения не забудут, устроят хоть кем, хоть завхозом, хоть дворником — но устроят. Если же начнешь говорить — пеняй на себя. Пример из того же Азербайджана — один из пойманных браконьеров признался, что давал взятки начальнику местного РОВД за право выйти в море. Его самого убили в камере, жену уволили из больницы, сына затравили в школе. Система к таким безжалостна, никто не имеет права нарушать сложившийся порядок вещей.
И она — не имеет.
Ворота открылись. За воротами — автоматчики. Водитель показал красную книжку с талоном — пропустили. За окном — новенький асфальт, березки. Вдалеке — за деревьями какое-то здание, невысокое…
АБЦ — Архивно-библиотечный центр КГБ. Строили его вроде под архив, потом пытались использовать как своего рода закрытую гостиницу для «акклиматизации» вернувшихся с холода и уходящих на холод агентов. Сейчас это место использовалось не только КГБ, но и некоторыми другими структурами для проведения встреч особой важности.
Волга остановилась
— Выходим.
Ирина Липман вышла. КГБшники сразу пристроились — один спереди, другой сзади.
Чисто выметенные дорожки, пышная зелень — разгар лета. И явно не следственный изолятор.
Они пошли по асфальтированной дорожке к зданию. Там, в беседке сидел человек, похожий на художника или пианиста. Но никак не на председателя КГБ…
— Доставили, товарищ Председатель
…
Судью Ирина Липман узнала. И поняла, что ничего хорошего ее не ждет. Его хорошо знали в подпольном мире, его имя произносили шепотом, и только предварительно осмотревшись по сторонам — не слышит ли кто. Такого во всем Советском Союзе не было — чтобы представитель древнего тюркского княжеского рода, который негласно правил Азербайджаном еще при царях — совмещал высокую должность судьи Верховного суда и лидера азербайджанской мафии. Он, кстати, тоже не был Вором в законе лишь потому что и не думал короноваться. Если бы он захотел — то несомненно стал бы Вором, учитывая то какие нравы процветают на Кавказе.