— Нет, Фоку мне нельзя взять из Новгорода: он мне там при сыне нужен…
— Тогда Василько…
— Да, он к разу придется!.. Жена его, Марина, изографное искусство хорошо знает, писать иконы будет. В Боголюбове для нее не мало работы найдется.
— Так спосылать за ними?
— Пошли! Да, вспомнил… Пусть с ними и Мирон сюда вернется: он тоже нужен… Придел задумал я в храме пристроить, так много новых икон писать придется… А при нем и Марине работать сподручнее будет: он ведь ее и учил изографному искусству.
Но посылать за Василько не пришлось. В тот же день под вечер он прискакал во Владимир с тайным известием от молодого князя.
— Легок на помине, молодец! — приветливо встретил князь дружинника. — А мы тут за тобою посыл делать хотели…
Василько низко поклонился князю.
— Сказывай, какие вести привез?..
Юрий сообщил отцу о происках Ростиславичей в Новгороде, не имевших никакого успеха у новгородцев.
— Ишь, хитрые лисицы! — недовольно проговорил Андрей. — А сами сюда послов засылают, помощи просят… Пускай пождут ее!..
— Ты был прав, — продолжал он, обращаясь к Михно, — когда советовал уклониться от прямого ответа! А я чуть было не помог им…
Старый мечник уверенно посмотрел на князя.
— Ну, молодец, — продолжал князь, — довольно тебе в Новгороде сидеть! Задумал я взять тебя обратно.
— Как поволишь, княже! Из приказа твоего выходить не смею…
— Поди-ка, думаешь, — усмехнулся Андрей, — без жены здесь будешь?! Нет, пусть и она сюда приезжает, да и старого Мирона захватит! — и князь рассказал просиявшему от последних слов дружиннику о своем намерении сделать его тысяцким.
На другой день Василько отправился в Новгород, чтобы возвратиться сюда вместе с Мариной и Мироном.
Назначение дружинника тысяцким обидело многих приближенных князя, в особенности считал себя обиженным зять Кучковичей, Петр Курков: он ожидал, что будет назначен на это место.
— Кого назначил-то?! — злобно говорил он. — Без роду без племени…
— Любимый дружинник его! — отозвался Семен Кучкович.
— Негоже так поступать! Кажись, и я не меньше его служу?
— Должно быть, хуже служишь! — посмеялся над ним тесть.
Курков злобно повел глазами.
— Эх, кабы мог я все высказать князю!..
— А что? — пытливо спросил его Семен.
— Да, много есть чего пересказать…
Кучкович близко наклонился к зятю и шепотом сказал:
— Коль хочешь, приходи сегодня вечером ко мне! Мы что-нибудь и надумаем.
Изумленно взглянул на него Петр.
— Что ж? Ладно, я, приду…
— Но только помни! Никому ни полслова!
Неприязнь между приближенными князя все росла и росла, недовольных им было немало. В то время как Василько ехал в Новгород, Кучковичи и другие недовольные совещались, как убить нового тысяцкого. Ожидали только его возвращения.
L
Нельзя сказать, чтобы повышение Василько пришлось по сердцу Марине и остальным, последние сжились между собою, старик Акинфий привык к ним: расставаться ему было тяжело.
Еще более тосковала Евфимия, полюбившая горячо Марину.
— Как нам привольно жилось здесь всем вместе! — говорил Акинфий. — А теперь вот все опять в разные места разойдемся…
— Разве не мог ты отказаться? — говорила Елена зятю.
— Из воли князя выйти я, матушка, не смею… Коли приказал он мне что, то я и должен исполнить!..
Один только старый изограф радовался возвращению во Владимир.
— Матушке Царице Небесной мне, старику, поклониться еще раз приведется!
Сборы были недолги. Не прошло и недели, как из Новгорода потянулся поезд, увозивший Марину с мужем и Мирона. Провожать их за городские стены вышли не только их близкие, но и многие дружинники молодого князя, товарищи Василько.
— Удастся ли нам снова свидеться?! — говорил Акинфий, вместе с Еленой благословляя отъезжающих.
— Бог даст, свидимся, дедушка! — отозвался новый тысяцкий.
— Стар уж я стал больно, парень… Не два века жить мне.
Заскрипели тяжелые возки, увозившие добро молодых во Владимир. Почти неделю были они в пути. Во Владимире встретил их сам князь, весело приветствовавший своего старого дружинника.
— Ну, тысяцкий, постарайся! Послужи на новом деле!
Отдохнув немного с дороги, Василько отправился в Боголюбове. В последнем ему уже было готово помещение, и молодые супруги быстро устроились вместе с Мироном, поселившимся у них.
Василько ретиво принялся за дело, не давая никому потачки и приводя в посаде все в порядок.
Мирон вместе с Мариной занялись писанием икон для нового придела, устраиваемого князем. Занимались они изографным искусством дома, где было отведено особое помещение для работы.