LIII
Казни Ивана не могли забыть Кучковичи, свою ненависть к Василько они перенесли на самого князя. Дружба, которую они питали к Андрею, перешла теперь в ненависть.
— Сегодня одного, завтра другого казнит, потом и за нас примется. Лучше предупредим-ка мы его, разделаемся с ним!
— Да, нужно с ним покончить! — согласился Петр.
— Много из наших недовольны князем. Боятся только идти против него…
— Оповести-ка наших! Пусть соберутся сегодня ко мне в дом! — сказал Курков. — А только смотри, чтобы было потайно, никто бы не узнал…
— Разумеется, чего болтать-то! Чай, своя голова на плечах!
Решено было сойтись вечером.
В назначенное время заговорщики собрались в доме Куркова. Всех их было около двадцати человек. Петр с изумлением заметил среди них приближенных князя, Амбала и Ефрема.
— Как можешь ты им верить? — шепотом спросил Курков тестя.
— Будь спокоен, я знаю их… Они нас не выдадут…
— Смотри, так ли? — все еще с сомнением в голосе продолжал Петр.
— Коли так, давайте протянем руки и поклянемся не изменять!
Заговорщики исполнили требование и принесли клятву.
— Покончить с князем днем на улице опасно! — сказал Кучкович. — Народ разорвет нас…
— Порешим его лучше ночью…
— А как его из княжего двора вызволить?!
— Произведем шум на улице… Ведь он сам всегда выходит узнавать.
— Нет. Лучше, братцы, что-нибудь другое придумаем! — сказал Петр.
— Я княжий ключник, — заметил Амбал, — все ключи от княжих хором у меня находятся.
— Так ты нам и отворишь…
— В хоромы-то пустить — я вас пущу, а в опочивальню-то не войти: князь изнутри запирает ее.
— Дверь сломаем! — уверенно сказал Кучкович.
— Нельзя… Всполох случится… Испугаете князя, уйдет он от нас.
— Так как же быть?..
— Подумать нужно!
Долго совещались заговорщики, не зная, на что решиться.
— Эх, чего тут медлить? Идемте сегодня! — воскликнул Курков. — Была не была! Отзвонил да и в сторону!..
— Что ж? Идемте!.. — послышались голоса.
— Повременим немного… Пусть стемнеет.
— Тогда без опаски идти можно будет… А то невзначай тысяцкий заметит!..
— Ну, уж тогда все пропало!..
— Зорок Василько больно…
— Скоро и ему придет конец!..
Чуткая июньская ночь спустилась на землю. Месяц ярко освещал уснувшее село, где-то глухо тявкали собаки да ночной сторож бил в доску. Стояла удушливая погода. Ночная свежесть не сменила жаркого дня.
Заговорщики осторожно, один за одним, вышли из дому и направились к княжим хоромам. Никто из них не промолвил ни слова. Тихо ступая по пыльной дороге, они медленно приближались к цели.
— Особенно торопиться нечего! — шепнул на ухо Петру Амбал. — Пусть князь покрепче заснет…
— Мы ему дадим долгий сон! — глухо усмехнулся Курков.
Кучкович испуганно обернулся и укоризненно прошептал:
— Ну, чего разболтались-то! И опять все смолкло.
Скоро показался и палисад княжего двора.
Знойный день сморил стражника, опершись на рукоять бердыша, он мирно дремал на вышке. Просвистела меткая стрела, пущенная верною рукою, и задремавший страж уснул навеки.
Один из заговорщиков перебрался через тын и отворил ворота. Заговорщики осторожно пробрались во двор, Амбал отворил хоромы и впустил их.
В доме все мирно спало. Заговорщики в темноте добрались до дверей опочивальни; крепко спавший Прокопий зашевелился во сне.
LIV
— Уйдем пока! Переждем лучше! — тихо сказал Петр и вместе с Амбалом спустился вниз.
— Пойдемте, друзья, в медушу! Там для храбрости выпьем!
— Дело говорит ясин! — подтвердил один из заговорщиков.
Все вошли в погреб. Здесь они начали пить мед и вино.
— Ты бы посторожил, Ефрем! — обратился к еврею Кучкович. — Как Прокопий разоспится, ты нас и позови!
Недолго пришлось им пробыть в медуше. Выпитое вино придало больше смелости. Не дожидаясь ответа от Моизича, Курков стал опять подниматься к дверям опочивальни.
— Идите! — шепотом сказал ему Ефрем. — Прокопия нет, князь услал его на двор.
Курков подошел к дверям опочивальни и громко постучал.
— Господине, господине! — крикнул он, стараясь изменить свой голос.
— Кто там? — спросил Андрей.
— Прокопий! — отвечал тем же голосом Петр.
Изменил ли ему голос или в душу князя закралось подозрение, только вместо того, чтобы отворить дверь, Андрей уверенно проговорил:
— Нет, ты не Прокопий!
В опочивальне послышался шум, князь искал меча. Этот меч был святого Бориса, которому князь приписывал особую силу.