Прибыв на работу в 8.30, Лиз обнаружила сообщение с просьбой срочно связаться с Зандером. Она включила компьютер и открыла зашифрованный файл Фрэнки Ферриса. Он оставил ей номер телефона-автомата в Челмсфорде и попросил, чтобы она звонила каждый час, пока он не ответит.
Она позвонила в 9.00. Он поднял трубку на первом звонке.
— Можешь сейчас говорить? — спросила Лиз, доставая карандаш и блокнот.
— В настоящий момент — да. Я нахожусь в многоэтажном доме. Но если я повешу трубку, вы… Дело в том, что при приеме груза кое-кого уделали.
— Кого-то убили?
— Да. Вчера ночью. Не знаю где и не знаю деталей, но думаю, что была стрельба. Истман совершенно потерял голову, только и орет, мол, арабы то да пакистанцы это…
— Не отклоняйся от сути, Фрэнки. Начни с начала.
— Ну, едва я вошел в офис, как столкнулся с Кеном Перкиссом, это кладовщик Истмана. Он сказал, чтобы я не высовывался, босс, мол, совсем сошел с…
— Потому что кто-то был убит при приеме груза?
— Да. Он сказал, по словам Кена, что он говорил этим колбасникам, что они перегружают сеть. Что-то о том, что, когда их проблемы закончились, его начались.
— А ты говорил с самим Истманом?
— Нет, я внял совету Кена и слинял.
— Зачем ты рассказываешь мне все это, Фрэнки? — спросила Лиз, хотя знала ответ. Фрэнки прикрывал свою спину. Если Истмана повяжут, что вполне вероятно, когда начнется расследование убийства, Фрэнки не хочет идти на дно вместе с ним. Он хочет иметь возможность заключить сделку, пока у него еще есть кое-какие карты на руках.
— Хочу помочь вам, — сказал Фрэнки обиженным тоном.
— Ты говорил с Моррисоном?
— Я не буду разговаривать с этим ублюдком. Или вы и я, или ничего.
Лиз взвесила варианты. Она не хотела ссориться с полицией Эссекса, но Фрэнки, казалось, принял твердое решение не разговаривать с Моррисоном. К тому же она все равно сразу же передаст им всю информацию.
— Как мне с тобой связаться? — спросила она в конце концов.
— Дайте мне номер. Я сам вам позвоню.
Так Лиз и сделала, и телефон отключился. Она посмотрела на нацарапанные ею заметки. Немцы. Арабы. Пакистанцы. Сеть перегружена. Может быть, наркотики? Было очень похоже. Мелвин Истман занимался именно наркотиками. Но с другой стороны, многие наркоторговцы переключались на контрабанду людьми. Трудно отказаться, когда пограничники уже подкуплены и канал доставки работает.
Лиз сняла трубку и позвонила в спецотдел полиции в Челмсфорде. Назвав свой кодовый номер по антитеррористической группе, она спросила, не поступали ли утром рапорты об убийствах.
Повисла короткая тишина, затем раздался слабый щелчок коммутатора, и ее соединили с дежурным офицером.
— Здесь ничего, — сказал дежурный. — Но, кажется, рано утром была стрельба в Норфолке. В туалете у придорожного кафе «Фэрмайл» около Фейкенема. Криминалисты уже на месте, но мы послали туда своего человека, потому что возник вопрос относительно примененного оружия.
— Какой вопрос?
— Баллистики идентифицировала пулю, как… — послышался звук перелистываемых бумаг, — бронебойную калибра 7,62 миллиметра.
— Спасибо, — сказала Лиз, записывая калибр. — Как зовут вашего человека?
— Стив Госс. Дать его номер?
— Пожалуйста.
Он дал ей номер, и она отключилась. В течение нескольких минут она разглядывала свои заметки. Она не была экспертом, но знала, что патроны калибра 7,62 применялись обычно в армии. Прекрасно подходят для боевых действий, но слишком громоздки для убийства с близкого расстояния. А бронебойная пуля? Что все это значит?
Она прокрутила факты в голове. Как бы она их ни складывала, дело выглядело плохо. Следуя правилам, она позвонила Бобу Моррисону. И вновь он перезвонил ей из автомата, но на сей раз связь была лучше. Он слышал об убийстве в придорожном кафе, сказал он, но не во всех подробностях.
Лиз повторила то, что рассказал ей Феррис. Ответы Моррисона были короткими, и она ощутила его острое негодование тем, что его источник, каким бы бесполезным он ни казался, отрезал его от информации.
— Зандер говорит, что Истман был в ярости, — сказала она ему.
— И я был бы в ярости, будь я Истман. Последнее, что ему нужно, это проблемы на его территории.
— Я высылаю вам отчет о звонке Зандера.
— Да, конечно. Как я уже говорил, я не верю ни одному слову этого маленького негодяя, но, конечно же, сбросьте мне материал, если считаете нужным.
— Высылаю, — повторила Лиз и повесила трубку.
Сообщит ли он об этом разговоре в спецотдел в Норфолке? — подумала она. Безусловно, он обязан это сделать. Но он может и положить дело под сукно, просто со зла. Так он мог бы поставить ее, Лиз, на место, а если кто-нибудь и станет задавать вопросы впоследствии, он мог бы утверждать, что Зандер был ненадежным источником.
Потянувшись к клавиатуре, она вызвала на экран карту Великобритании с Фейкенемом в центре. Город находился приблизительно в десяти милях к югу от Прибрежного Уэллса, расположенного на северном побережье Норфолка, большая часть которого пестрела солончаковыми болотами и небольшими бухтами, с редкими пятнами деревень и больших частных поместий. Безлюдная приморская местность. Идеальный берег для контрабандистов. И меньше чем в трехстах милях от немецких портов. Достаточно выскользнуть в вечерних сумерках из Бремерхафена, и тридцать шесть часов спустя вы сможете бросить якорь на одной из здешних рек под покровом предутренней темноты.
Снова Бремерхафен. Место, где были сделаны поддельные британские права на имя Фараджа Мансура. Была ли тут связь? В уме ее постоянно крутились слова Бруно Маккея о том, что одна из террористических организаций собирается заслать «невидимку» в Великобританию.
Мог ли Фарадж Мансур быть этим «невидимкой»? Вряд ли, это почти наверняка был бы человек с внешностью англосаксонского типа. Тогда кто же такой этот Фарадж Мансур и что он делал в Бремерхафене, покупая поддельные водительские права? Тот факт, что он не пытался приобрести паспорт, позволял предположить, что паспорт ему не нужен. Значит ли это, что он уже был британским гражданином?
Мансур, написала она, затем подчеркнула имя. Гражданин Великобритании?
Потому что, если он не был британским гражданином, были возможны две вещи. Что он собирался въехать в Великобританию по поддельному паспорту, который он приобрел где-то еще. Или, что более серьезно, он был человеком, чей въезд должен был остаться неизвестным властям. Возможно, высококвалифицированный агент ИТС. Контакт Дауда аль-Сафы, работа которого в автомастерской в Пешаваре была лишь прикрытием для террористической деятельности. Кто-то, кто не мог рисковать, проходя через таможню.
Каждый инстинкт, которым обладала Лиз, каждое из чувств, которые она отточила за десятилетие работы в органах безопасности, говорили ей об угрозе. Если бы ее попросили, она не смогла бы вразумительно ответить, что это за чувства, однако она научилась доверять им. Пять минут спустя она уже сидела в кабинете Уэдерби, и Уэдерби улыбался ей своей кривой улыбкой.
— Что именно, по-твоему, ты сможешь установить, отправившись туда? — спросил он ее.
— По меньшей мере я хотела бы исключить возможность террористического аспекта, — сказала Лиз. — Меня беспокоит калибр оружия, как, впрочем, и спецотдел полиции Норфолка, судя по тому, что они направили своего человека для участия в расследовании. Инстинкт говорит мне, что организацию Истмана кто-то использовал без его ведома.
Уэдерби задумчиво покатал темно-зеленый карандаш между пальцев.
— Специальный отдел знает о звонке Зандера?
— Я передала информацию Бобу Моррисону в Эссексе, но есть основания предполагать, что он не собирается давать ей ход.
Уэдерби кивнул:
— С нашей точки зрения, это может быть не так уж и плохо, — сказал он наконец. — Я думаю, что ты должна съездить туда, приватно поговорить с местным человеком из спецотдела, посмотреть что к чему. Если тебе там что-то не понравится, я поговорю с Фейном и мы немедленно займемся этим делом. Ты уверена, что Зандер все это не придумал?
— Нет, — честно сказала Лиз. — Не уверена. Он из тех, кто любит привлекать к себе внимание, и, по словам Боба Моррисона, он играет на деньги, так что почти наверняка имеет финансовые проблемы. Но это не означает, что в данном случае он говорит неправду. — Она поколебалась. — Мне это не показалось выдумкой. Судя по голосу, он до смерти напуган.
— Если ты так считаешь, — сказал Уэдерби, возвращая карандаш в керамическую банку из-под мармелада, — то я согласен, ты должна ехать. Держи меня в курсе.
— А разве бывало иначе?
Он посмотрел на нее, слабо улыбнулся и отвернулся.