Ольсен шумно втянул воздух и обреченно вздохнул, наблюдая за красивой фигурой, покидающей его.
Nirvana — Pennyroyal tea
Прошло 2 года.
На кухне распространился мерзкий, но такой привычный запах сигарет. Это уже вошло в некого рода привычку: каждый вечер, когда Оливер шел спать, а на Йоханесса нападала бессонница и тревожность, помещение превращалось в курительную комнату. Но были в их жизни и особенно страшные ночи, когда заснуть было просто-напросто невозможно.
— Пап, там опять стреляют, — сонным голосом произнес Оливер, растирая уставшие глаза руками.
— Они тебя разбудили? — нахмурил брови Ольсен, потушив сигарету и бросив ее за окно.
Мужчина подошел к сыну, закутавшемуся в одеяло, и крепко обнял его, утешающе поглаживая по спине.
— Когда-нибудь мы переедем отсюда, Олли. Я обещаю тебе, — мягко произнёс Йоханнес, прижимая к себе дрожащего парня.
— Может быть, тебе стоит позвонить дяде Гловеру? Ты не разговариваешь с ним уже полтора года, — робко произнёс Оливер, посмотрев отцу в глаза.
Йоханесс резко оторвал от себя сына, скривившись в лице. Оливер не знал и половины из всего того, что произошло у его отца с его же дядей.
— Вали спать, Оливер. Тебе завтра в школу, — отрезал Ольсен, на что парень тяжело вздохнул.
— Пап, я не могу спать, пока за окном стреляют.
Мужчина фыркнул, но потом посмотрел на уставшее печальное лицо Оливера, осознав, какую чушь только что сказал. Господи, его сын — всё ещё мальчишка, который, разумеется, будет бояться громких выстрелов на улице, потому что их боится и нормальный взрослый человек.
Когда Ольсен решился уехать из Дании в Америку, он не мог ожидать того, что вляпается в дерьмо по самые уши. Конечно, новый дом — это начало новой жизни, но Йоханесс со своим сыном ехал не чёрт знает куда, а в место, в городок, где жил Гловер Томсон, сын сестры матери, кузен Ольсена. Удивительно, но предприниматель даже согласился помочь обустроиться в Детройте, но вот подружиться и сойтись характерами оказалось уже чуть сложнее. Таким образом, в скором времени Гловер оставил родственников самих болтаться в неизвестном для них месте.
Суть в том, что недорогой домик удалось снять только в бедном районе города, где и показались все тёмные стороны красивого с внешней стороны городка Детройта. Почти каждую ночь раздавались выстрелы, кто-то за кем-то гнался, кто-то кого-то убивал, на траве можно было обнаружить шприцы и разбитые бутылки, а иногда и следы крови. Полицию Йоханесс за полтора года в этом «чудесном» месте видел всего пару раз; поговаривают, что правоохранительные органы давно потеряли власть над большей частью Детройта, что слова «спокойствие» и «порядок» давно уже были ему неизвестны, потому что править балом стала мафия.
Ольсен плохо представлял, что из себя представляют люди, состоявшие в криминальных группировках, потому что в Дании, признаться честно, всё было слишком мирно и слишком тихо, но картинка прояснилась, когда он увидел гуляющих по улицам людей с пистолетами. Йоханесса всегда бросало из одной крайности в другую.
— Пойдём в комнату. Я посижу с тобой.
Оливер лёг на кровать, укрывшись почти с головой одеялом, а Йоханесс сел рядом.
— Какие у тебя завтра уроки? — мягко спросил Ольсен.
— Ничего интересного, кроме литературы, — произнес Олли и вздрогнул, когда за окном раздался особенно громкий и устрашающий звук.
— Не обращай внимания. Тебя они не тронут. Расскажи мне лучше что-нибудь, отвлекись от улицы. Какие у тебя одноклассники? Тебя не обижают?
— Нет, пап. И… ничего интересного, — щёки Оливера немного покраснели.
Йоханесс широко улыбнулся, прекрасно понимая, что сын совершенно не умеет скрывать свои эмоции и всегда выдаёт себя целиком и полностью.
— Я не верю, — ухмыльнулся мужчина. — Кажется, кое-что интересное всё-таки есть.
— Молли, — прошептал Оливер. — Она очень милая.
— Расскажешь мне про нее?
— Да, — сильно смутившись, ответил парень. — Она не очень разговорчивая, но постоянно всем улыбается и помогает. У неё огромное доброе сердце. Она маленькая и очень красивая. Она постоянно что-то пишет в своем блокноте. И она мне… она мне сильно нравится.