— Ты такой красивый
Сегодня, любимый.
От этих слов лицо Чингиала сыграло недоумение. Он красивый? Мужчина взглянул на свои руки, они не были толстыми— они были нормальными, обычными руками! Затем он посмотрел в глаза девушки, чтобы в отражении увидеть собственное лицо. Но своего лица, он там не увидал. В отражении было молодое, красивое мужское лико. Со скулами и подбородком без продолжений. Оно было бледное и совсем не морщинистое.
— Но как? Почему я такой красивый?
— Истинная красота,
Она внутри всегда, — с улыбкой сказала девушка…
В эту ночь опять была слышна песня в море…
Но теперь настало утро. Песни кончились, а Чингиал неохотно встал с кровати. В эту ночь он понял, что влюбился в девушку. Да, он влюбился в девушку, что же здесь плохого? Но он же не сумасшедший, чтобы из-за этого себя калечить. Поэтому он решил, что может думать о ней, вспоминать её лицо, волосы и плечи. Главное, из-за этого не умереть, но это ведь и невозможно! Быть может, другие были изначально больны на голову и именно поэтому покончили с собой. А Чингиал полностью здоров. Точно здоров…
Этим утром вечно потный толстяк шёл по коридорам корабля с большой улыбкой на лице. Ему было приятно вспоминать ту девушку. Правильнее, конечно, было сразу сообщить команде о ней, как говорил Мор, но Чингиал либо забыл сделать это, либо не захотел.
В этот день Чингиал, ел куда с большим аппетитом еду, которую сам же и приготовил. в последнее время он переживал насчёт того, что стал слишком толстым, (хотя я думаю, он уже давным-давно вышел за пределы "слишком толстого") и что возможно, нужно перестать настолько много впихивать в себя еды. Такое может иметь летальный исход. Тем более, ему самому никогда не нравилось собственное тело. Но сегодня Чингиал будто забыл про собственные установки, и ел даже больше, чем обычно. Неужели он забыл, что от этого умирают? Умирают мучительно. Но это его не волновало. Также его не волновала собственная фигура. "Красота внутри", — мысленно проговаривал Чингиал.
Лицо его напоминало свиное рыло: неухоженное, грязное и жирное, невероятно жирное. Три подбородка, нос, который по правде, можно было бы перепутать из далека с пятаком; большой рот, маленькие уши и глаза— всё это составляло лицо Чингиала, не красивое ни при каких обстоятельствах. На Чингиала можно было бы посмотреть при плохом освещении или же увидеть его боковым зрением, но это всё равно бы не помогло. Чингиал был уродом, уродом везде и всегда. Язык даже не повернётся сказать ему комплимент. Сам Чингиал не мог сказать его себе. Даже сейчас, когда он понял, что истинная красота внутри, а не снаружи, он лишь перестал переживать над своей никчёмной внешностью, но всё равно продолжил считать себя уродом.
Чингиал был одним из тех людей, присутствие которых можно было ощутить даже с закрытыми глазами. Он имел свой запах, хорошо отличимый во влажном помещении. Это был очень сильный запах пота, который, кстати, моментально пропадал, стоило Чингиалу покинуть помещение. К этому запаху было сложно привыкнуть, но человеку, стоящему рядом, ничего больше не оставалось, как вдыхать этот адский аромат, быстро расходящиеся по комнате.
Как только Чингиал доел свой завтрак, он сразу же пошёл на кухню мыть посуду и готовить обед. Да-да, обед! Такова судьба морских поваров. Стоит кончиться завтраку, сразу же начинается готовка обеда, ведь одному накормить около восьмидесяти моряков нелегко и очень небыстро. Отдыхом лишь является поздний завтрак, поздний обед и поздний ужин, когда не покладающий рук, повар может вдоволь наесться. Он ест один, потому что когда все едят— он работает: раздаёт пищу в помытые тарелки.
"Сегодня на обед будет уха", — сказал про себя Чингиал. Эта мысль не была выдающейся, он мог придумать хотя бы суп с цветной капустой, которой и так были переполнены бочки; или же сварить минестроне, опустив парочку ингредиентов. Но уха… Это было скучно и неинтересно, но похоже, что Чингиал уже безоговорочно определился с супом, и что даже нехватка рыбы (если бы такая проблема, конечно, была) не переубедила бы его не варить заевшуюся уху.
Найдя нужное количество рыбы, картофеля, моркови, соли, лука и ещё парочки ингредиентов, Чингиал начал творить. По-другому это было не назвать. Обычная сельдь в руках нашего повара превращалась в дорогостоящего лосося. А картофель и морковь немедленно очищались от кожуры ловкими движениями ножа, и этими же движениями, ловко нашинковывались на толстую соломку. К этому моменту вода уже во всю кипятилась в огромной кастрюле на небольшой печи. Огонь на корабле— невероятно опасная вещь. Но в руках умелого мастера он превращается в средство для жизненно важных вещей, например таких, как приготовление пищи. Как только первые пузырьки начали подниматься со дна кастрюли, выходить с брызгами из воды и шатать крышку, Чингиал понял, что пришло время закидывать продукты. Сначала полетело большое количество соли и перца, а потом уже картофель, морковь, лук и конечно же рыба. Казалось, ничто не могло заставить Чингиала хотя бы на секунду остановиться и перестать готовить, но так лишь казалось. Образ девушки никак не выходил из головы толстяка, как и её фраза, прочно врезавшаяся в память толстяка: