Заплаканный мужчина безэмоционально встал, и полуголый пошёл в сторону кают. Никто не помешал ему это сделать. Чингиал лёг на кровать и уснул…
И вновь ему приснился сон. В нём он был на балу, стройный и очень даже красивый. На лице его отчётливо были видны скулы, а его маленькие карие глаза сейчас казались крупными. Вероятнее всего, они и до этого были крупными, но из-за того, что Чингиал имел невероятно большое и толстое лицо, обычно глаза казались мелкими. Во сне он был строен и имел очень широкие плечи. Я бы сказал, что он был эталоном красоты. Его лицо, руки, ноги, туловище— всё имело идеальные пропорции, идеальную структуру, идеальное соотношение мышц и подкожного жира. На этом балу он был самым красивым мужчиной, около него ходили кривые, сутулые, невероятно худые люди. Этих гуманоидов разбавляли другие, гротескно толстые, они шатались и толкали соседей. Из их ртов, не прекращаясь, брызгали слюни, когда они говорили или смеялись, они чуть ли не блевали. И вот, в этой толпе уродов стоял Чингиал— красивый высокий мужчина. Его аккуратный белый костюм выделялся на фоне чёрных платьев и рубашек со штанами. Чингиал смотрел на всё это с ужасом, все эти люди не только были ему мерзки, но и пугали его. Как вдруг заиграла музыка, очень лёгкая и воздушная. Жирные мужчины приглашали худых, словно смерть, женщин. Гуманоиды медленно встали в пары и начали танцевать, шаг за шагом. Этот танец… Он не являлся танцем, на это не хотелось смотреть, к этому не хотелось присоединиться. Чингиал стоял один, не шевелясь, как вдруг он увидел её! Красивую, в блестящем белом платье. Она подошла к нему и, глядя в глаза, первой начала диалог.
— Ну что, дорогой,
Станцуешь со мной?
Звонкий голос будто на секунду разбудил мужчину, молодое лицо улыбнулось ему, но Чингиал всё равно молчал— он любовался ею. Её аккуратным ликом, её белым платьем, её стройной фигурой, её тоненькими ручками.
— Как тебя зовут? — будто не слыша предложения потанцевать, спросил Чингиал.
— Сэнтаззой меня прозвали,
В честь матери именовали… — опустив голову, будто стесняясь сказанного, прошептала девушка.
— Никогда не опускай своё лицо, я дорожу каждой секундой, когда гляжу на него, — аккуратно приподняв голову девушки двумя пальцами за подбородок, сказал Чингиал. — Сэнтазза— это потрясающее имя. Это лучшее имя. Я буду любить его всегда. Сколько тебе?
— Мне достаточно…
Мать говорит я слишком молода,
Но мне уже пятнадцать, и да
Это достаточно… — девочка опять опустила голову. Но в этот раз Чингиал не стал приподнимать её.
— Ты знаешь сколько мне? — тихо спросил мужчина. — Мне почти тридц…
— Неважно мне,
Мне всё это не важно… — перебила его Сэнтазза.
— Так что, дорогой,
Потанцуешь со мной? — повторила девушка, но в этот раз её интонация была менее весёлой и задористой. Она сказала, будто была не до конца уверена, что возлюбленный согласиться.
— Да… Конечно. Конечно, конечно, я станцую, — ускоряясь говорил Чингиал. Он взял девушку за её стройную талию, и вышел с ней в центр зала. Медленная воздушная музыка двигала ими. В этой толпе уродов, страшных клонов друг друга, они были богами. Богами! Сильными, красивыми и свободными. Удивительно, что человек вообще хотя бы на секунду своей жизни может задуматься над тем, что он свободен. Свободны только боги. Никто кроме богов не свободен. Жизнь уже ограничивает нас с самого рождения. Жизнь не вечна и поэтому мы— рабы, думающие, что свободны. Как только жизнь станет вечной, люди станут свободны. Как только жизнь станет вечной— люди станут богами. Но сейчас, сейчас богами были только они. В танце пара постоянно разговаривала: Сэнтазза призналась Чингиалу в любви, сказала ему о том, что он невероятно красив, и что если мужчина этого не видит, это значит, что он лишь плохо смотрит. "Красота внутри" — повторяла девушка. Как вдруг, диалог кончился, музыка кончилась тоже, даже те странные люди, если их, конечно, можно было назвать людьми, пропали. Чингиал не смог заметить тот самый момент, когда всё так резко переменилось. Девушка потянулась его поцеловать…
— Утро! Не время спать, время готовить! — с этими словами Чингиала разбудил поющий Просперо, плавно качаясь на дверном косяке. Его раздражающий голос не мог не заставить проснуться даже самого сонного. Он мгновенно бодрил так, что даже после кричалки человеку было уже трудно заснуть повторно.
В ответ на такою помощь с пробуждением Чингиал только послушно встал с кровати и, одевшись, пошёл в сторону камбуза. Толстяк медленно зашёл на кухню, чуть шатаясь, видимо, из-за бурного утра. День его не задался с самого начала: сначала Чингиал случайно пересолил гречку, потом не усмотрел за огнём, из-за чего каша немного пригорела, да и подъедал Чингиал в этот раз куда больше, чем обычно. Но толстяк не придал всему этому значения. "Просто не выспался", — думал он.