Интересно, где Форт. Ведь он точно сейчас не лежит на кровати и, вероятнее всего, опять заменяет Мора. Так и есть, в эту страшную ночь гигант стоял у штурвала. Он ещё не успел прийти в себя, поэтому его руки ещё немного тряслись. Форт медленно поворачивал налево и глядел на воду, как вдруг, правее корабля показалась голова. Зоркий мужик сразу заметил её и понял, что к чему.
— Ты, — сказал сам себе Форт. — Он умер из-за тебя. Конечно, ру… русалка, — последнее слово гигант произнёс неуверенно, как маленький ребёнок, впервые пытающийся сказать "мама". Удивительно, голова не пропала, она продолжила находиться над водой. Это злило Форта, из-за чего он, не выдержав, закричал:
— Убирайся, русалка!
Голова повернулась в сторону Форта.
— Кому сказал, погружайся обратно под воду, русалка!
Но вместо того, чтобы уйти от Форта, голова наоборот подплыла поближе.
— А что здесь такого,
Невероятно плохого? — спросила голова, обращаясь именно к Форту.
— То, что ты над водой. Ищешь очередную жертву? — злобно спросил Форт. Обычно добрый великан не говорил таким тоном, он был всегда дружелюбнее и приятнее.
— Какая ещё жертва?
Я имя узнать хотела.
— Конечно, — Форт слегка улыбнулся. — Имя тебе моё не нужно. Тебе бы лишь моё бездыханное тело видеть. Вот что тебе нужно.
— Тело мне твоё не нужно,
А имя, да и только.
— Форт, — как будто отвязываясь от девушки, ответил мужик.
— Ну ведь это же кличка,
А кличка— не имя, — рассуждая, говорила неизвестная.
— Кличка? — переспросил Форт, — Это прозвище, про-зви-ще.
— Ну имя скажи.
Чего тебе стоит?
Одно слово произнести,
В этом сложности нет.
— Адольфо! Слышишь, А-доль…
— Поняла я, поняла,
Только не кричи, ладно? — перебила его девушка.
— Теперь убирайся, из-за тебя итак уже многие погибли.
— То есть, из-за меня?
Я полгода, как не выходила
На поверхность океана,
В чём же тогда виновата?
— Да что ты врешь! — взбесился Форт.
Но на удивление, девушка действительно не врала. Это была другая незнакомка, старше предыдущей. Ей было, наверное, года двадцать два. Внешность её имела взрослые черты, но при этом, она всё равно была прекрасна. Если Сэнтазза имела ровные рыжие волосы, то у этой девушки они были чёрные и волнистые. Она также была очень бледной, как и все девушки, которые когда-либо появлялись на воде около корабля. Глаза у этой очередной красавицы были чёрными, а быть может, они были прозрачными, и в них просто отражалось ночное небо. Но это было не важно, вся внешность этой незнакомки не имела значения. Форт не смотрел на неё, но он слышал её голос. Бархатный голос, как у оперной певицы. Конечно, Форт никогда не знал и не мог знать какой голос у оперной певицы. Он даже не помнит, как познакомился со словом опера, возможно, кто-то на улице решил выделиться и блеснуть умом, выкинув это слово из своих уст.
Во время всего разговора, Форт даже не бросил беглый взгляд на собеседницу. Он надеялся так обойти систему и не отдать себя во власть чувств. Но на самом деле, его план изначально был неидеален, поэтому не сработал должно. Форт всё ещё слышал голос девушки и мог влюбиться в него. В этот с одной стороны мощный, а с другой— нежный голос. Голос, которым можно было убить, которым можно было сломать, которым можно было управлять. Конечно, в конце концов диалог неминуемо кончится и голос перестанет звучать, но не в памяти. В памяти он будет болтать всегда. И вот, когда пара прощалась друг с другом, хотя этих двоих сложно было назвать парой, Форт всего на секунду взглянул на говорящую голову и успел уловить несколько интересных черт на её лице. Например, небольшой шрам на подбородке, который уже рассосался, но всё же оставил память о себе в виде белой линии. Также он заметил чёрные кудри девушки, показавшиеся ему сухими, и очень красные губы, так и просившие себя поцеловать. Уходя, красавица сочинила стих про Джулара, которого, исходя из её собственных слов, знать не могла, и улыбнулась на прощание.
Форт ещё около трёх часов стоял один у штурвала, пока к нему не подошёл Мор. Как бы ровно старик не держал свои спину, но на фоне мускулистого гиганта он всё равно казался мелким. Мор поблагодарил Форта, за то, что тот вновь заменял его, и уже сам подменил уставшего великана. Форт ушёл отсыпаться, ну а Мор, закинув новую порцию табака в трубку, принялся встречать рассвет и, конечно же, вести судно.
Форт уснул быстро, не только от того, что он был невероятно уставшим, но и от ужаса, произошедшего семью, восьмью, а может и девятью, кто ж считал-то, часами ранее. Ночью, хотя скорее ранним утром, море вновь запело и спящему Форту будто шептало: