Следующие два дня солнечно и тихо. Но мы не погружаемся: заняты ремонтом. Корабельные плотники помогают заделать пробоину, а Валентин полностью перебирает двигатель. В один из этих дней, когда появляется свободное время, я направляюсь на лежбище морских слонов у мыса Флат-Топ. Прикидываю примерное расстояние от бухты Ардли до мыса. Идти нужно через сопки. Все кругом покрыто чистым выпавшим ночью снегом. Иногда среди снега и камня пробиваются небольшие островки темной зелени — лишайники и мхи.
Солнце сильно припекает, и первозданная белизна начинает быстро сползать с сопок. То тут, то там появляются бурые, серые и черные пятна — острые грани камней. Только на теневой стороне сопок наст скован морозом и хорошо держит. С одной из вершин мне видна вся северо-западная часть острова Кинг-Джордж, начало пролива Файлдс, пролив Дрейка. Воздух сегодня так чист и прозрачен, что кажется, будто мыс Флат-Топ находится рядом, хотя до него еще не один километр.
Спускаюсь по осыпающемуся под ногами галечному склону к основанию длинного амфитеатра залива Флат-Топ. На пляже лежат несколько тюленей. Как всегда, они спят. Один из тюленей заметно выделяется строением тела и окраской шкуры. Четко выражены плечи. На длинной шее плоская голова, похожая на змеиную. Спина темно-серая, по серым бокам, шее и лопаткам разбросаны серебристые пятна величиной с большое яблоко. Подхожу к тюленю метров на пять. Небольшой камень выводит его из сонного состояния. Но вместо обычного ленивого зевка следует быстрая реакция: тюлень прыгает метра на три в мою сторону, открыв пасть и лязгая зубами. Забыв о съемке, я вмиг очутился на вершине большого камня, установив личный рекорд в тройном прыжке. Глаза зверя мечут молнии, он злобно мотает головой, демонстрируя передо мной свои крупные клыки… На «Оби», рассказав о казусе, я узнал, что встретился с морским леопардом — тюленем-хищником.
22 февраля — день открытия станции Беллинсгаузен совпало с нашим уходом с Южных Шетландских островов. Солнечно и морозно. На берегу собрались все участники экспедиции и свободные от вахты члены экипажа. В два часа дня над станцией взвился флаг СССР и в эфир была передана первая радиосводка погоды. Затем среди ящиков, камней и пингвинов состоялся небольшой банкет.
У ЛЕДЯНОГО БАРЬЕРА
Молодежная встречает нас сильным стоковым ветром. Порывы — 30 м/сек. С купола над самой поверхностью ледяного барьера белым потоком несет снег. «Обь», пытаясь пришвартоваться, проходит вдоль снежника, носом откалывая громадные куски льда и снега. Падая в море, они некоторое время пляшут на воде у кромки барьера, а затем, подхваченные порывом ветра, уплывают в море, скрываясь в пелене летящего снега. Со швартовкой ничего не выходит.
Препятствует сильный ветер.
К утру ненастье стихает. В лабораторию заходит Сергей Иванович Волков — первый помощник капитана. У него к нам срочное дело: надо обследовать под водой барьер, к которому пришвартована «Обь». На его поверхности есть трещины, проходящие параллельно кромке барьера. Необходимо знать, лежит ли снежник на грунте или плавает, насколько устойчив его край, можно ли будет подгонять к борту судна тяжелые вездеходы и сани для выгрузки.
Трап спускают к самой воде. Высокий борт прикрывает нас от ветра, и у самой воды затишье. Дно подо мной на глубине 12 м. Ровная песчаная равнина с небольшими возвышениями, по которым разбросаны губки. Животных мало, но есть растительность. Это любопытно, — весной ее здесь не было. Отдельные участки дна покрыты плотным ковром нитевидных коричневых водорослей. Много водорослей плавает в воде. Скатанные в комья, как трава перекати-поле, они под действием течения легко перемещаются с места на место. Сине-серебристой стеной на фоне темного корпуса судна выделяется барьер. Проплываю под «Обью». Ледяной язык барьера не плавает, а лежит на грунте, снизу его поддерживают многочисленные столбы и толстые пластины. Глубокие щели, идущие перпендикулярно берегу, рассекают тело ледника на отдельные массивы и в некоторых местах проходят близко к поверхности. Вплываю в широкую щель и выныриваю из воды. Я в ледяной пещере.
Вверху через тонкий слой снега пробивается свет. Спускаюсь на грунт. На песчаном дне параллельно краю барьера выделяется неровная светлая полоса — проекция трещины, по которой отламывается часть ледника. Когда подтают ледяные подпорки, этот массив льда отломится, и в море поплывет небольшой айсберг. Пока же он прочно стоит на дне и на его поверхности могут работать вездеходы и тягачи.
Вечером Грузов излагает нам план дальнейших работ. На острове Майолл мы будем работать на новом гидробиологическом разрезе. Учитывая, что погода очень неустойчивая, мы едем жить на остров: в спокойную погоду там можно погружаться со шлюпки, а при сильном ветре — с берега, ибо на острове всегда есть подветренная сторона. Растет гора снаряжения: запас сжатого воздуха — пять 40-литровых баллонов, акваланги, аппаратура для съёмки, палатка, баллон с газом, плита, меховые спальные мешки, продукты и разная мелочь.
Остров Майолл расположен по прямой в трех милях от места стоянки «Оби». Можно идти прямо, но ветер с берега сносит в море, и мы удлиняем маршрут, вначале идем под защитой барьера, только подойдя к острову на кратчайшее расстояние, поворачиваем в его сторону.
Остров имеет в плане форму эллипса длиной 150 м и шириной около 60 м. Сплошной голый камень. В сторону материка остров обращен ступенчатой стенкой, а к океану — пологим склоном. По всему периметру острова проходит ледяной барьер. Высота барьера на мысу, к которому мы пристаем, немногим более метра, но дальше, там, где крутой склон, он поднимается над водой на 10 м и более. Слабый накат. Шлюпку слегка бьет о камни, пока мы быстро освобождаем ее от груза. Обходим весь остров и поднимаемся на его вершину. После нескольких дней ненастья с сильнейшим ветром и низовой метелью небо очистилось и открылись ледяные дали. Весь южный и юго-западный берег материка покрыт гигантским глетчером, блестящим на солнце, словно зеркало, и обрывающимся к урезу воды многометровым барьером. Лучи низкого солнца скользят по барьеру, выявляя его фактуру. Окружающий пейзаж — вода, небо, лед и солнечный свет — все проникнуто удивительным покоем. Иногда от глетчера отрываются крупные массы льда, гладкая поверхность моря сминается, и поднявшиеся волны идут к острову, постепенно утихая в снежном сале на воде.
Сверху мы видим единственную ровную площадку на склоне, пригодную для установки палатки. Там кучи мелкого щебня, снег и группа пингвинов. Подойдя, просим пингвинов освободить занимаемую территорию, но наше предложение не встречает одобрения. Адельки не желают расставаться с лучшей площадкой острова. Все попытки прогнать их ни к чему не приводят. Они стойко держатся; каждая из птиц представляет самостоятельную боевую единицу, а все вместе — кричащее и прыгающее подразделение, которое стоит насмерть.
Когда появляется каркас палатки, пингвины отступают, и боевые действия принимают затяжной характер. Через несколько дней мы в этом убеждаемся. Уйдя на погружение, мы оставили снаружи ящик с продуктами. Вернувшись через несколько часов, мы были вынуждены распроститься с несколькими пакетами крупы и сахарного песка, а также собирать разбросанный пингвинами картофель.
Остается сделать главное — так установить шлюпку, чтобы при любом ветре она смогла спокойно держаться на воде. Единственное удобное место на мысу — там, где мы выгружали снаряжение. Ледяной барьер, идущий от мыса, имеет в плане небольшой изгиб, образуя подобие бухты. Напротив, на расстоянии 10–15 м — два низких айсберга, плотно сидящие на мели и прикрывающие бухточку от ветра и волн со стороны моря. Укрепляем на барьере две оттяжки для якорей и уходим ужинать.