С большим трудом, ломая двухметровый лед, «Обь» пробивалась к материку. После спусков к нам в лабораторию зашел руководитель экспедиции известный полярный исследователь А. Ф. Трешников. Подробно расспросив о результатах первого спуска, Алексей Федорович предложил нашему отряду вылететь на материк с одним из первых рейсов самолетов.
При сложной ледовой обстановке «Обь» не будет подходить к берегу. С большой льдины, достаточной для взлета и посадки самолета, на станцию Молодежная будут доставлены люди и необходимые грузы. Осенью, когда мощный лед взломает и вынесет в океан, «Обь» пришвартуется и выгрузит все остальное. Мы сможем работать на станции все то время, которое «Обь» затратит на переход от Молодежной до Мирного.
К вечеру стихает стук двигателей и треск ломаемого льда. Судно стало на ледовые якори. На лед спускаются представители морского отряда, несущие массу всевозможных буровых приспособлений. Перед полетами необходимо определить состояние и толщину льда.
Льдина оказалась вполне подходящей. Авиаотряд приступил к выгрузке и сборке двух самолетов. У механиков целый день уходит на их отладку и облет.
День солнечный. По-местному тепло, всего пять градусов мороза, и тихо, ветер 10–12 м в секунду. Решаем до отлета спуститься еще раз под дрейфующий лед в открытом море. Вокруг льдины, к которой пришвартована «Обь» и с которой мы улетим, узкие разводья и торосы. Позади судна озерцо чистой воды. К нему мы доставляем все наше водолазное снаряжение, различные приспособления для сбора образцов подледной флоры и фауны, камеру для фотографирования под водой. Вся эта техника должна быть еще раз опробована перед вылетом.
Мы работаем под водой уже не первый год, у каждого своя система экипировки. Грузов надевает тонкое шерстяное белье и два комплекта водолазного белья. Затем костюм «Садко», в который он внес небольшое дополнение, устраняющее обжим при спуске, — короткий кусок резиновой трубки, соединяющейся при помощи штуцера с курткой и корпусом загубника аппарата. В корпусе загубника, у основания трубки, вделан кран. При спуске водолаз по мере необходимости открывает этот кран и, поддувая воздух в костюм, устраняет обжим, одновременно получая необходимую плавучесть.
Пушкин и я надеваем на один комплект водолазного белья меньше, так как у нас костюмы из губчатой резины толщиной 5–7 мм. У Саши старый, весь в разноцветных заплатах, испытанный боевой скафандр, в котором он работал еще в Одиннадцатой антарктической экспедиции. У меня новый. Костюм из губки обладает рядом преимуществ перед костюмами типа «Садко», сделанными из прорезиненной ткани. Он значительно теплее, хотя по мере роста давления теплозащитные свойства резины ухудшаются из-за сжатия воздушных пузырьков в ее толще. Шлем сделан так, что он неплотно прилегает к лицу и позволяет поддувать воздух из маски под костюм для устранения обжима, исключая возможность баротравмы уха при погружении и всплытии. Костюм, состоящий из штанов и куртки, соединяется в единое целое на поясе с помощью герметизирующего устройства. Он делается индивидуально по фигуре водолаза — так, чтобы по возможности не было складок. Поэтому влезать в такой костюм приходится змеей, освободиться же от него — целая проблема.
Помогаю Пушкину надеть аппарат, обвязываю сигнальным концом и натягиваю шлем. Саша сползает в воду, предварительно намотав страховочный конец на руку. Он опытный водолаз и знает, что если этого не сделать, то под водой страховочный конец почему-то всегда найти трудно именно тогда, когда он более всего необходим. Я слышу только хлопанье пузырей воздуха по поверхности воды. Постепенно чистая вода в полынье заполняется кашей из мелкого льда, выносимого из-под припая на поверхность всплывающими пузырями воздуха. Конец медленно разматывается с катушки — Саша уходит под льдину. Решаю в первое погружение не отпускать его больше чем на 20 м. Тем более что пузырей, по которым можно судить о состоянии водолаза и о том, что он делает, в узком разводье не видно. Все мое внимание приковано к сигнальному концу. Этот тонкий нейлоновый фал дает возможность узнать, что делает твой товарищ под водой. Вот появляется небольшая слабина — сигнал возвращения назад; постепенно выбираю конец. Вода начинает кипеть — верный признак подъема. Пушкин всплывает и просит дать ему зубчатый дночерпатель. Это сооружение, весьма похожее на пасть акулы, снабжено мешком из плотной капроновой сетки. Двумя рукоятками водолаз приводит в движение «акульи челюсти» и захватывает образец льда или ил со дна. Сегодня же Пушкин берет образцы льда с нижней поверхности припая.
Разнообразные устройства для гидробиологических сборов вызывают неподдельное любопытство у наблюдающих за спуском. «Вот эта штука, — показывает один знаток Антарктиды на подледный водосос, — от касаток. Это точно. Вчера касаток видели рядом с судном, поэтому ребята ее сегодня и взяли». Валентин в подтверждение сказанного кивает головой и запускает переносную электростанцию, питающую подледный водосос.
Грузов берет длинный составной шланг и, сопровождаемый шипением и свистом, исчезает под водой. Мы с любопытством ожидаем появления подледной добычи, но ее что-то нет. Видимо, в шланг попал кусок льда, и теперь этот агрегат выполняет новую, непредусмотренную ранее роль «касаткоотпугивателя». Передаю страховочный конец Валентину. Сам же сажусь на корточки и, прикрыв глаза от прямого солнечного света, смотрю в воду. Мне отчетливо видно все, что делает Пушкин. Сейчас я к нему присоединюсь.
Женя поднимается и становится на страховку, помогает мне спуститься в воду. Отталкиваюсь от края льдины и погружаюсь ногами вниз. Стекло маски сразу же запотевает изнутри, а снаружи покрывается коркой льда: температура воды почти на точке замерзания, и на поверхности любого предмета, попавшего с мороза в воду, образуется лед. Протираю стекло снаружи. Затем всовываю палец за шлем, оттягиваю его и подпускаю немного воды… Стекло промыто. Резкий выдох через нос — вода уходит через клапан в шлеме.
Кругом большие ледяные глыбы, их загнало струей воды из-под винта судна. Вся эта масса находится в полуподвижном состоянии. Встречаясь с пузырями воздуха, она колышется, а остальные льдины, подталкиваемые воздухом, перемещаются к краю разводья. Осматриваю камеру. Пузырей воздуха нет — герметизация полная. Отталкиваюсь руками и, погрузившись на два метра, плыву по спирали, спускаясь все ниже. Здесь масса гребневиков. Делаю несколько снимков. Обе лампы-вспышки работают хорошо. Подо мной, метров на 20 ниже, находится Саша. Вижу, как он отлавливает планктонные организмы сеткой для сбора образцов.
У меня небольшая отрицательная плавучесть, немного тянет вниз. На глубиномере уже 15 м, а груза многовато, хотя обжим я и устранил. Поддуваю воздух в костюм и делаю несколько сильных движений ластами. Неожиданно начинаю проваливаться вниз — соскочили ласты. Свободной рукой (другая занята камерой) успеваю поймать только один, второй же, делая винтообразные движения, исчезает в темной пучине. Но конец натягивается, и мое падение прекращается. На глубиномере 25 м. Камеру тянет вверх, у нее излишняя плавучесть. Прицепляю ее к сигнальному концу и надеваю выловленный ласт. Довольно сильный обжим, дергаю три раза и медленно начинаю подниматься.
Обжим — коварное явление, с которым человек сталкивается при спусках под воду. Он проявляется как следствие механического воздействия повышенного давления воды в тех случаях, когда давление под гидрокостюмом меньше наружного. По мере погружения увеличивающееся давление сжимает воздух под костюмом — скафандр покрывается складками и прилипает к телу. Чем глубже водолаз спускается, тем более жесткими становятся складки гидрокостюма, он приобретает качества панциря — сковывает движения, лишает пловца свободы. Для уменьшения обжима надо уравновешивать давление под костюмом по мере роста глубины, а также использовать гидрокостюмы, которые сделаны по фигуре пловца. Уравновесить давление стало возможным, когда вместо маски, закрывающей только нос и глаза водолаза, М. Пропп применил шлем, взятый от кислородного аппарата. Вместо очков в него была вклеена обычная маска. Гибрид шлема и маски оказался на редкость удачным. Шлем, полностью закрывая голову водолаза, в то же время не мешает свободному поступлению воздуха из подмасочного пространства в костюм. Теперь при выдохе через нос в маску воздух поступит и в костюм, устраняя тем самым обжим. При плавании в ледяной воде раздельные загубник и маска нецелесообразны еще и потому, что холодная вода парализует мышцы лица, маска постоянно подтекает, так как лицевая часть костюма мешает ее подогнать. Применение съемного шлема с герметизацией на кольце по периметру шеи в стандартном костюме «Садко» не только неудобно, но еще и небезопасно — в случае необходимости водолазу трудно, а часто и вообще невозможно освободиться от шлема и аппарата без посторонней помощи.