Очевидно, я лежу на грунте, хотя этого не ощущаю. Не двигаюсь и не напрягаюсь. Дыхание постепенно приходит в норму: первый приступ панического страха проходит. Вспоминаю основное правило водолаза: если с тобой случилось под водой несчастье, не поддавайся панике, осмотрись, хорошенько обдумай свое положение, а потом — действуй! Хорошо говорить «осмотрись»! Мне остается только думать… Не знаю, до чего бы я додумался, но вдруг все сомнения разрешаются очень просто: что-то сильно дергает меня за поясницу — мне подают сигнал с поверхности: «Как себя чувствуешь?» Тотчас соображаю, что я ведь привязан к сигнальному концу, по которому без труда найду дорогу из непроницаемого мрака. Нащупываю веревку и в свою очередь сильно дергаю ее один раз: «Чувствую себя хорошо!» Нет, в этот момент я не хвастал и не лгал: ощутив связь с миром света, я действительно почувствовал себя замечательно!
По веревке довольно быстро выбираюсь на мелководье, затем на берег. С меня снимают шлем. Должно быть я уже вполне успел овладеть собой, так как Казокин поощрительно хлопает меня по плечу и говорит: «Для первого спуска в комбинезоне — хорошо! Ты отлично ходил». Я кажусь себе отчаянным трусом и потому с горечью отвечаю: «Что же тут отличного. Я же был на глубине четырех-пяти метров». Казокин насмешливо смотрит на меня: «Я вытравил на тебя больше пятидесяти метров сигнального конца. Значит, ты дошел до глубины десять-двенадцать метров. Уж это озеро я знаю как свою комнату, семь лет на нем работаю».
В первый момент это замечание приятно щекочет самолюбие, но тотчас вспоминаю все пережитое и осознаю, что если бы не сигнальный конец, вряд ли мне удалось бы выбраться на поверхность. Недаром инструкция по водолазному делу категорически запрещает погружения в мутной воде без сигнального конца, а японские ныряльщицы за жемчугом — амадзи — называют его веревкой жизни.
Но почему же все-таки я не ощущал боли в ушах, если находился на глубине свыше десяти метров? Задаю этот вопрос Василию Казокину. Он ответил так: «Твою голову покрывал толстый резиновый шлем — непосредственного соприкосновения барабанных перепонок с водой не было, а значит, перепонки и не могли испытывать давления воды снаружи. Во время работы в легком скафандре водолазу угрожает обратное явление: воздух, который он получает на глубине в легкие, под давлением, проникает через евстахиевы трубы к барабанной перепонке изнутри. Но, видимо, ты выдохнул немного воздуха в шлем через нос и бессознательно уравнял давление на барабанные перепонки снаружи с давлением изнутри».
Впоследствии я еще несколько раз «набирал часы»: погружался в Косинское озеро и постепенно привык и к гидрокостюму, и к мутной воде. В более мелких местах, где на небольших участках дно покрыто песком, я ложился на грунт и наблюдал за раками. Тут было сносно видно на расстоянии пятидесяти-семидесяти сантиметров. Неуклюжие на суше, раки под водой двигаются с неимоверной скоростью, они стремительно прыгают вперед хвостом на метр и дальше. Потом я даже научился ловить их и в последнее свое погружение наловил десятка два, чем был страшно горд.
Итак, набрано положенное количество часов под водой, сданы нормы на спортивный разряд по подводному плаванию и получено соответствующее удостоверение… Однако прежде чем принять участие в подводной экспедиции, пришлось преодолеть еще одно сухопутное препятствие. Надеяться на то, что в составе экспедиции найдется подводный фотограф, было бы легкомысленно, подводная же археология без подводной фотографии слепа. Пришлось и эту заботу взвалить на свои плечи. Правда, я никогда не занимался не только подводной, но даже наземной фотографией, однако друзья, сведущие в ней, убедили меня, что фототехника в наше время достигла сверхъестественного совершенства и фотографу остается только нажимать спусковую кнопку затвора, все остальное фотоаппарат сделает сам. По своей наивности я им поверил… Теперь нужно было приобрести фотоаппарат, подходящий для подводных съемок, и соорудить для него водонепроницаемую камеру.
Приятели посоветовали купить фотоаппарат «Юность». Однажды после очередного спуска в озеро я зашел в косинский. универмаг и стал обладателем этой волшебной фотокамеры.