Река Чу неширока: в иных местах она сужается до полутора десятков метров, в иных расширяется, но, пожалуй, нигде в ущелье не бывает шире тридцати-сорока метров. Зато она быстрая, порожистая, ревущая и мутная. В одном месте сохранился деревянный мостик. Говорят, по этому мостику переправлялся еще сто лет назад Семе-нов-Тян-Шанский, когда двигался со своей экспедицией к западному побережью Иссык-Куля.
Ущелье постепенно расширяется, дорога делается более пологой, при этом создается обманчивое впечатление, будто шоссе спускается вниз, в то время как в действительности оно неуклонно ползет вверх. В узкой полоске долины Чу буйно растут высокие зеленые травы, густой кустарник и все те же туркестанские тополи-свечи. И снова поражает необычайно сильный аромат трав. А с обеих сторон вздымаются почти отвесные склоны гор, совершенно лишенные растительности. Недаром «боам» значит проход по скалам, обращенным к реке. То желтые, то красно-коричневые, они резко контрастируют с чудесной зеленью долины Чу. Скалы суровы и неприветливы, но зелень долины создает на их фоне своеобразный уют — здесь хочется жить. И тут живут. По дороге часто встречаются небольшие приветливые поселки.
Наконец скалы расступаются, горы снова отходят вдаль, машина вырывается в степь, покрытую мелкими острыми камнями, и вдали уже показалась бирюзовая выпуклость Иссык-Куля. Озеро это находится на высоте 1609 метров над уровнем моря и считается одним из самых высокогорных и глубоких озер мира — глубина в нем достигает семисот двух метров.
Рыбачье. Самый бедный зеленью город Киргизии. Минуем его и едем дальше по северному берегу озера. На десятки километров тянутся однообразные песчаные отмели, заваленные местами галькой. Травы почти нет, только низкорослые кустики курая да заросли древовидного, необычайно колючего кустарника джерганака — родственника русской облепихи — покрывают прибрежную полупустыню. Но поселки, встречающиеся на нашем пути, зеленеют чудесными оазисами. И тополи и благоухающие травы посажены человеческими руками.
К шести часам вечера мы прибыли на место. Палатки установили в сотне метров от берега на дне лощинки, такой же бедной растительностью, как и все побережье. Рядом на берегу — рыболовецкая артель «Якорь», в километре от нас — поселок Баетовка, в двух — село Долинка. Я пошел на берег. Окунул босую ногу в воду — желания искупаться у меня не появилось. И надо сказать, что на протяжении двух месяцев, проведенных в экспедиции, я ни разу не погружался в воду ради собственного удовольствия: температура ее в самые жаркие дни едва достигала 17–18 °C. Однако Иссык-Куль в переводе на русский язык значит теплое озеро. Оказывается, оно не замерзает зимой, поэтому его и называют теплым.
ДАВНЫМ-ДАВНО…
Наконец мы получили четыре новеньких акваланга, подвесных мотора для лодок и решили их испытать. К подвесным моторам я отношусь скептически, так как за ними закрепилась дурная слава. Любителям мотолодочного спорта хорошо известно, что можно исступленно дергать заводной шнур часами до полного изнеможения, но мотор все-таки не заводится. Каково же было мое удивление, когда наш инструктор водолазного дела, бывший тихоокеанский водолаз Толя Матиенко, прикрепив мотор к корме лодки, завел его с пол-оборота. Я не знаю, чему это приписать, совершенству подвесных моторов «Москва» или невозмутимому спокойствию Толи. Во всяком случае у меня создалось впечатление, что моторы капитулировали перед этим человеком, перестали капризничать и заводились сразу. Мое первое впечатление превратилось в глубокое убеждение после того, как выяснилось, что у других мотористов те же моторы не желали заводиться. Толе же они подчинялись беспрекословно.
Мы окрестили лодки «Османом» и «Маринкой» по названию местных пород рыб, и на «Османе» поехали в гости на биологическую станцию Академии наук Киргизской ССР, расположенную на побережье возле курортного городка Чолпон-Ата.