Эадна с сомнением посмотрела на это семейство. Можно было не сомневаться, что дети в нем появились на свет разным способом. Неужели еще остались семьи, которые настолько явно демонстрируют эту разницу? Уж на людях сейчас даже самые дремучие родители обращаются со всеми детьми одинаково.
Другие посетители тоже с неодобрением покосились на мать Грэмма и Виннии, но та не обратила на это внимания. Экскурсовод со вздохом продолжила свой рассказ - в конце концов, это было не ее дело, кто как строит отношения в собственной семье.
- Теперь поднимемся на один ярус и посмотрим на более поздние картины, - сказала она, делая прыжок к лестнице.
Посетители двинулись следом.
Эадне всегда нравилось поболтать с коллегами после работы, но на этот раз ей хотелось поскорее вернуться домой - экскурсия здорово испортила девушке настроение. Все время, пока она рассказывала о картинах, полная женщина, пришедшая в музей с двумя маленькими детьми, постоянно то гладила по голове и обнимала свою дочь, то покрикивала на сына и пару раз даже отвесила ему подзатыльник. Под конец даже одна из фиолетово-бордовых старушек не удержалась и сделала ей замечание.
- Не ругайте вы его, не виноват мальчишка, что он отпочковавшийся, - сказала она слегка раздраженным тоном - и тут же получила в ответ гневную отповедь, из которой следовало, что мать сама знает, как ей вести себя с детьми, что защищать отпочковавшихся могут только те, кто сам появился на свет подобным способом, и что еще недавно их в приличные места вроде музеев вообще никто бы не пустил, так что ее сын радоваться должен, что его дома не оставили.
Эадна такие времена не застала, но слышала о них много, так что закончила экскурсию в совершенно мрачном расположении духа и собралась сразу идти домой. И ей почти удалось это сделать - но в последний момент девушке перегородила дорогу самая болтливая из сотрудниц музея.
- Ты чего такая грустная? - начала она расспрашивать Эадну. - Случилось что-нибудь?
- Да нет, просто жутко противная тетка была на экскурсии, - вздохнула та - и сама не заметила, как начала рассказывать о выбившей ее из колеи ситуации.
- Тетка - дура, - заявила ее коллега, когда Эадна закончила. - А ты не бери это близко к сердцам. Большинство давно уже не делит людей на отпочкованных и личиночных. Ты же сама говорила, твой друг вообще закон пробивает, чтобы нас с ними полностью уравняли в правах!
- Он его еще лет двадцать пробивать будет, - проворчала Эадна. - Как раз сегодня очередное заседание...
- Но пробивает же! Так что выше нос! А на ту тетку плюнь. Ты сказала, она одна с детьми была, так? Значит, наверное, муж ее бросил - и она срывается на сыне не потому, что он отпочкованный, а потому что это копия муженька. И вообще, завидовать личиночным - глупо, я тебе это уже сто раз говорила. У них по два родителя - и они ни на кого из них не похожи, с детства чувствуют себя чужими, и во взрослом возрасте у них неврозы постоянные. Скоро их последних привилегий лишат - и они окончательно захиреют, а мы возьмем власть в свои руки! Устроим им такую же веселую жизнь, как они нам раньше устраивали, заставим нам прислуживать, запретим быть начальниками!
- И чем мы тогда будем лучше их? - огрызнулась Эадна и быстро зашагала прочь от музея, не слушая несущихся ей вслед обиженных воплей собеседницы.
Она уже подходила к дому, когда на нее спикировала сверху крупная почтовая рыба. Девушка ловко поймала рыбину за хвост и принялась разглядывать ее меняющую цвет чешую. "Жду тебя на закате на вершине Маготты, - прочитала она розовые на бирюзовом фоне значки, которые должны была исчезнуть через несколько часов. - Все получилось. Люблю. Целую".
Противная посетительница и глупая коллега моментально были забыты. Эадна перевернула доверчиво лежащую у нее в ладонях рыбу, погладила ее по чистому, не занятому надписями боку и вывела пальцем короткий ответ: "Скоро буду. Целую. Люблю".
Она мягко оттолкнула рыбу от себя, и та поплыла к хозяину, поблескивая в пока еще ярком, но уже постепенно уменьшающемся свете. До заката оставалось не так уж много, и девушка поспешила к одной из главных достопримечательностей их города - горе Маготте, верхушка которой высовывалась из океана.
Через полчаса Эадна уже карабкалась по коралловым ступенькам к вершине горы - и вскоре ей навстречу протянулись сильные руки. Дэлл с легкостью поднял ее и усадил на гладкий участок скалы, а потом притянул к себе - и на несколько мгновений весь мир вокруг них исчез.
А потом они смотрели на поверхность воды, по которой прокатывались легкие волны - прямо над ними. Можно было протянуть руку и ощутить пальцами холодную пустоту над океаном. Можно было высунуть голову - и через несколько секунд рухнуть обратно в воду без сознания. В детстве Эадна с Дэллом и другими приятелями не раз это проделывала - дети доказывали друг другу, что не боятся даже безводной пустоты, пока их не застукала за этим занятием учительница. И досталось же им тогда!
- Эа, - тихо сказал Дэлл. - Мы это сделали. Закон принят. Теперь ты тоже можешь занять любую должность, получить такую же долю наследства, как твои братья, покупать и продавать гроты... Хотя это все ерунда - теперь ты сможешь стать моей женой без всяких спецразрешений... как только сама этого захочешь.
Девушка пристально посмотрела ему в глаза.
- Дэлл... Я хотела этого всегда, сколько себя помню...
- Ну, тогда, - молодой человек достал из кармана своего делового костюма двустворчатую ракушку и протянул ее Эадне. - Я прошу тебя выйти за меня замуж.