Нэйт вздыхает и пробегает рукой по голове, сбивая шапку набок.
– У нас вышло… разногласие.
– В чем?
– Я встречаюсь кое с кем.
Я не верю своим ушам. Он мог бы признаться в том, что выбил стекло по накурке, и я бы не была настолько удивлена.
– Повтори?
– Ты меня слышала.
– Ты… Я… Но… С кем?
– Спасибо, Нора. Это правда здорово.
– Ну, прости, я просто удивлена. Думала, ты...
Его взгляд предупреждает меня не произносить «влюблен в Марселу», поэтому я прикусываю язык.
– Нет, – коротко говорит он. – Больше нет. Я встречаюсь с Селестией, и все идет хорошо. Не имеет значения, что думает о ней Марсела.
– Селестия?
– Да. Ты, вообще-то, знаешь ее. Она приходит время от времени. Блондинка, по-настоящему симпатичная… в шубе. – Он бубнит последние слова в сгиб руки, притворяясь, что поправляет шапку.
Я в изумлении раскрываю рот:
– Ты только что сказал в шубе?
Он прочищает горло:
– Может быть?
– Типа, в норковой?
– Я не знаю, что это за животное.
– Ты встречаешься с Норковой Шубкой.
– Не уверен, что это норка.
– Не удивительно, что Марсела рассердилась! Ее заказы наводят ужас.
– Они… специфические.
– Она носит норку круглый год!
– А что плохого в… Окей, ладно. Мех – это немного странно, но ты должна согласиться, что в такой день, как сегодня, он идеально подходит.
Я закатываю глаза.
– Ладно, Нэйт. Ты меня подловил.
Он слегка улыбается:
– Иногда приходится мириться с очевидным. – Он жестом указывает на окно. – А иногда нет.
– Не думаю, что эта аналогия уместна.
По крайней мере, пока Марсела не приходит с двумя коробками под мышками. Она плечом толкает входную дверь, заходя вовнутрь, и сваливает обогреватели на стойку.
– Вуаля, – говорит она, не останавливаясь. Мы наблюдаем, как она исчезает на кухне в вихре особенно ледяного порыва воздуха.
Мы с секунду молчим.
– Вау, – наконец говорю я.
– Да.
– Как она отреагировала, когда ты рассказал ей?
Он шумно выдыхает:
– Я не «рассказывал». Мы столкнулись с ней, когда шли домой с ужина, и она выглядела ошарашенной, но не злой. Затем, когда она пришла этим утром, я попытался рассказать ей, что встречался с Селестией весь прошлый месяц…
– Месяц?
– А она просто отшила меня. – Пауза. – Это было перед тем, как разбили окно.
– Жизнь – имитация искусства.
– Или просто дерьмовое везение отражает дерьмовое везение.
– Что ж, как бы там ни было, если тебе нравится Норковая Шубка, я счастлива за тебя.
– Мне нравится Селестия, мне не нравятся норковые шубы.
– В любом случае для норки слишком холодно. Может, лиса.
Он свирепо смотрит на меня, стараясь не рассмеяться.
– Иди работай. Мне нужно позвонить стекольщикам и спросить, почему так долго.
Я отправляюсь в подсобные помещения и обнаруживаю Марселу, которая мажет глазурью остывшие булочки с корицей.
– Пахнет здорово.
– Здесь тепло, и это главное.
– Довольно честно. – Из-за духовок и химических моющих средств на кухне всегда теплее, чем в зале. Обычно мы сетуем на это, но сегодня это благословение. Марсела больше ничего не говорит, и я добавляю: – Нэйт рассказал мне о Селестии.
Она фыркает:
– Мне тоже.
– И ты… злишься?
– Что она встречается с ним, чтобы получать напитки за полцены? Конечно, я обеспокоена.
Вижу, как она расправляется с булочкой во имя заботы.
– Ты выглядишь более чем слегка обеспокоенной.
Она вздыхает и бросает лопаточку.
– Я просто была удивлена.
– Как и я. – Пристально разглядываю ее. – Ты ревнуешь?
– Что? Нет! Слушай, ты тоже должна быть обеспокоена. Теперь она будет приходить сюда в своих шубах еще чаще и делать свои нелепые заказы. Это скажется на всех нас.
– Это не…
Она поднимает руку.
– Я не хочу больше говорить об этом. Это неважно. Расскажи мне о чем-нибудь приятном.
Я напрягаю мозг, отфильтровывая ужас разговора о сексе с деканом Рипли, пока не прихожу к тому, что, знаю, ей понравится:
– Меня пригласили на Хэллоуин в «Альфа Сигма Фи».
Ее глаза загораются:
– Ты шутишь!
– Это правда.
– Мы должны пойти. Я пыталась придумать, как попасть туда, но моей лучшей идеей было найти солдатика, с которым ты трахалась, только я не думаю, что мы когда-либо видели его лицо не раскрашенным зеленой краской.
Я стону:
– Не напоминай.
– Точно. Прости. Теперь давай обсудим наши костюмы. Распутные киски? Распутные иностранки? Распутные медсестры? Нет, о чем я говорю? Мы современные женщины. Распутные докторши!
Я тоже смеюсь:
– Ничего распутного. Может, ты сходишь и потом расскажешь мне?
Она оскорбленно ахает:
– Абсолютно исключено. Мы команда. Куда идешь ты, туда и я… Вообще-то, забудь. Ты проводишь много времени в библиотеке. Но мы идем туда, куда я скажу. А идем мы на эту вечеринку. Мы можем быть Черным Лебедем10 и… белым.
– Что?
– Или двумя девицами на мели11.
Я жестом указываю на свой фартук.
– Идеально. Мне не нужно будет переодеваться.
Она хлопает в ладоши, и капли творожной глазировки летят с кончиков ее пальцев.
– Тельма и Луиза12!
– Мы…
Но она напирает:
– Идеально. Это классика, они лучшие подруги, они великолепны, и…
– Они умирают в конце?
– И Тельма чпокается с Брэдом Питтом. Во имя нашей дружбы ты можешь быть Тельмой. Думаю, ты могла бы попользоваться Брэдом Питтом.
– Ты же понимаешь, что он грабит ее, верно?
– Твоя собственность помещается в ящик из-под молока. Ты в безопасности.
– Я не думаю…
Она прижимает пальцы в глазури к моим губам.
– Тебе нужно перестать думать и провести вечер вне работы. Хэллоуин в субботу после промежуточных экзаменов. Ты можешь пока закопаться в книги, но тридцать первого октября ты моя. И мы отправляемся в дорогу.
– Они слетают с обрыва.
Она подмигивает мне:
– В этом и изюминка.
* * *
Здравомыслящая часть моего мозга говорит мне держаться подальше от вечеринок «Альфа Сигма Фи», но когда Нэйт закрывает кофейню пораньше, чтобы парни могли вставить стекла в окно, я обхожу квартал, чтобы попасть в «Duds» – магазин подержанных вещей Бернема. Не могу перестать думать о том, чтобы «съехать с обрыва», так сказать. Прошло столько времени, с тех пор как я «ездила» куда-то с кем-то, и хотя у меня есть хороший повод исправить ошибки прошлого года, это не было легко. Или интересно. Или удовлетворительно.
Именно на этой неудовлетворительной ноте я захожу в магазин с затхлым запахом и сталкиваюсь с Келланом. Передний ряд забит всеми видами костюмов для Хэллоуина и разными принадлежностями, а Келлан зачем-то катит тележку.
– Нора! – восклицает он. – Я думал, ты на работе.
– Была. Мы рано закрылись, так что я решила почерпнуть вдохновения для костюма.
Он сияет:
– Я тоже. Кларку Кенту нужен хороший костюм, а где его еще искать, как не в «Duds»?
– Разве у тебя еще нет костюма?
– Да, но я не хочу, чтобы на нем были… физиологические жидкости.
– Спасибо за образность.
– Тогда ты идешь как Лоис Лейн? Потому что это идеально. Мы можем согласовать наши наряды. Мой галстук, твои туфли…
– Я не буду Лоис.
Его лицо тускнеет, затем тут же светлеет, когда он замечает наряд горничной-француженки все еще в вакуумной упаковке.
– Развратная горничная? – делает он попытку, поднимая его.
– Нет, ничего развратного.
– Кто развратный? Я в деле. – Кроссовки Кросби скрипят по кафельному полу, когда он скользит к нам. «Duds» – большой магазин для Бернема, забитый бесчисленным количеством стеллажей с одеждой и рядами полок с обувью и хозтоварами. Он по большей части пустует в это время дня, так что шум вызывает не более чем один осуждающий взгляд от сотрудника, развешивающего поблизости куртки.