– Хорошо, – заставляю себя сконцентрироваться. Я должна заниматься с Кросби биологией, а не зацикливаться на его теле. Меня даже не волнует его тело. Но как только я начинаю задавать ему настоящие вопросы, он изо всех сил старается отвечать верно, и это начинает меня волновать, всего лишь чуточку. Потому что он целиком и полностью настоящий – никаких намеков на его обычную дерзкую браваду. Никаких признаков парня, который танцует на столах и пополняет «Кросбабами» список на стене туалета на четвертом этаже здания Союза Студентов.
Он не гений, но очень старается и явно сосредоточен, потому что без всяких подсказок дает около семидесяти процентов верных ответов. Иногда я помогаю ему, и он хмурится, обдумывая, а затем резко, надменно кивает, когда вспоминает ответ, и все это не прекращая шагать на тренажере. Единственный раз он опускает гантели, чтобы попить воды, и сразу возвращается к ним. Он, несомненно, целеустремленный.
Кстати о целеустремленности – мне нужно идти на работу, и у меня есть только девять минут на десятиминутную поездку.
– Работа, – заявляю я, захлопывая книгу и вставая. – Мне нужно идти.
– Ах, да. – Кросби выключает тренажер и спрыгивает с него, хватая полотенце и вытираясь. Ручейки пота текут по его шее, футболка вся промокшая, и я напоминаю себе не отрывать глаз от его лица. – Я спущусь с тобой. – Он тянется за меня, чтобы открыть дверь. Эллиптический тренажер хорошо заглушал шум, но без него я слышу внизу возбужденные голоса – там явно не только Дэйн, и очевидно веселее, чем полчаса назад.
– Ты не обязан делать это, – поспешно говорю я. Ведь несмотря на то, что мы только «занимались», абсолютно никто не поверит в это, и как было бы несправедливо, если бы мой «правильный» год был запятнан, даже не начавшись?
– Мне несложно. – Он слишком близко ко мне, держит дверь и ждет, когда я выйду. Он пахнет потом и… мужчиной, и такое должно бы отталкивать, но нет. Это настолько сбивает с толку, что я вылетаю за дверь.
– Правда, – говорю я, поднимая руку, чтобы остановить его, когда он пытается последовать за мной. – Не надо. Это один лестничный пролет. Я в состоянии одолеть его.
– Думаю, парни могут сказать…
Коротко улыбаюсь.
– Я тоже думаю, что они «могут», – многозначительно говорю, перебивая его. Он беспокоится, что они могут как обычно ляпнуть что-то неуместное; я же волнуюсь о более специфических слухах. И вижу его мрачный и раздраженный взгляд, когда до него доходит, о чем я.
– Верно, – говорит он, делая шаг назад и скрещивая руки на груди. – Как хочешь.
Мне неловко, но я не передумаю.
– Удачи на тесте завтра.
– Да. Спасибо. – После чего он закрывает дверь перед моим носом.
Глава четвертая
Я приезжаю на смену в «Бинс» и захожу на кухню как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нэйт с Марселой смеются, раскладывая на противне подготовленное тесто для печенья. Это само по себе не преступление. Подозрительно то, как Нэйт отскочил, будто печенье радиоактивное и он только об этом вспомнил.
Я всегда знала, что Нэйт влюблен в Марселу. Мы все трое одного возраста – нам по двадцать один год – но Нэйт наш босс и часто ведет себя как старичок. Он старается быть профессиональным и взрослым, и за исключением двух месяцев прошлой весны, когда слал ей подарки от «тайного поклонника», не думаю, что он вел себя как-то по-другому. Думаю, он довольно-таки сильно разочаровался, что она так и не поняла, что это был он, и с той поры, кажется, махнул рукой на мечту.
– Привет, – говорю я, замирая в полушаге от них и всматриваясь в их лица.
– Привет, – говорит Нэйт, потирая рукой затылок. У него красивое лицо модели – слишком привлекательное, как, бывало, говорила Марсела – и суперголубые глаза. А сейчас эти глаза с трудом встречаются с моими, хотя Марсела, кажется, ни на что не обращает внимания. Но это может быть ее сознательной попыткой игнорировать меня.
Я приподнимаю бровь, глядя на Нэйта, затем направляюсь в зал. Кофейня довольно спокойное место, и в зале тут и там сидит с полдюжины постоянных посетителей, читая, переписываясь и попивая кофе.
Хватаю лоток и передвигаюсь по кругу, убирая со столов, а когда возвращаюсь к стойке, Нэйт с неловким видом стоит у книги записей.
– Я помешала чему-то?
– Нет, – быстро говорит он.
– Нет?
Мы оба смотрим, как Марсела выходит с подносом чистых чашек и начинает расставлять их к остальным. Нэйт на секунду задерживает на ней взгляд, и я, хмыкнув, возвращаюсь на кухню с грязной посудой. Чтобы потянуть время, хватаю оставшийся круассан и пока ем, пересчитываю инвентарь. Когда в конце концов возвращаюсь обратно в зал, вижу, как Нэйт со строгим выражением на лице говорит что-то Марселе, а та плотно сжимает рот, стоя рядом с ним. Она выглядит как ребенок, которого отчитывают и заставляют извиниться.
– Что происходит? – Быстрый осмотр помещения говорит, что у нас три посетителя, и все полностью поглощены своими собственными делами.
– Сегодня вечером мне нужно уйти пораньше, – говорит Нэйт. – Вам придется закрыться и сделать банковский депозит. Вместе.
– Во всем городе сейчас человек восемь, – спорит Марсела, явно не в первый раз. – И здесь все словно вымерли. С этим справится и одна из нас.
– Ты останешься, и вы сделаете это вместе, – говорит он удивительно твердым голосом. – Я ухожу в шесть, а вы закроете двери в полдесятого, а выйдете отсюда в десять. Вместе.
Марсела закатывает глаза, но перестает спорить. Получив наше негласное согласие, Нэйт исчезает в маленьком офисе, Марсела уходит на перерыв, чтобы поработать с платежными ведомостями, а я следующие пару часов обслуживаю случайных посетителей. Марсела по-прежнему занята на кухне, и я даже не думаю о ней, пока Нэйт не выходит в куртке и с ключами от машины в руке.
– Как думаешь, вы сможете пару часов вести себя цивилизованно?
– Мы всегда такие.
– Как гражданская война, – сухо отвечает он. – Не спалите это место.
– Я? Никогда.
– И пусть вся твоя одежда останется на тебе.
– Говорила же. Я начала новую жизнь.
– Новая жизнь с Келланом МакВи?
– Как ты… – я прерываюсь, когда замечаю за его плечом Марселу на полпути к кухонным дверям и, судя по ошеломленному выражению ее лица, вероятнее всего, она слышала последнюю реплику о Келлане.
Нэйт подмигивает мне:
– В этом городе нет секретов.
Я стреляю в него предупреждающим взглядом:
– Есть.
Он указывает на нас с Марселой, пятясь назад:
– Ведите себя хорошо.
– Конечно, – отвечает Марсела скучающим голосом.
Я поднимаю большой палец, наблюдая, как Марсела отступает на кухню, и в моем животе разрастается мучительное чувство вины. Знаю, что это нечестно – сначала прервать нашу дружбу, а потом негодовать из-за того факта, что мы больше не друзья, – но так и есть. Не то чтобы ей приходилось особо стараться, чтобы уговорить меня делать всю ту фигню, что мы творили, но она – «стартовый» наркотик8. Супервеселый, верный и чувствительный «стартовый» наркотик в черном платье-свитере и на красной платформе.
Я нелегко пришла к решению свести все на нет. Но за нагоняем в кабинете декана последовало с полдюжины гневных звонков от моих родителей и очень суровый выговор от судьи, когда меня вызвали, чтобы наложить дисциплинарное взыскание за то, что я пьяная и голая бегала по городу. Не так уж много девушка может вынести. Лишь бы все отстали от меня, я клялась и божилась, что исправлюсь, и «исправление» включало в себя прекращение моей дружбы с Марселой. Не то чтобы она была Мисс Идеальность – в конце концов, бег нагишом был ее идеей. Просто она бегает быстрее. И прячется лучше. Потому что меня поймали, когда я сидела голая, согнувшись за компостным баком, а ее так и не нашли, хоть я знала, где она пряталась. И я отказалась назвать ее имя, что вылилось в дополнительные пятьдесят часов общественных работ.