– Это было очень давно.
Селестия встает и присоединяется к Нэйту, хмурясь на мольберт.
– Пахнет как картофель фри?
Келлан ошалело смотрит на меня.
– У меня плохая память.
– Туристка №1 – с веснушками?
– Э-э, да, она была милой.
– А где десерт? – в отчаянии спрашиваю я. – Разве мы не покупали чизкейк?
– Точно покупали! – отвечает Келлан, вскакивая на ноги. – Кто готов к десерту?
– Мы же только что поели, – говорит Кросби. – Давайте немного подождем.
Но Келлан уже спешит на кухню.
– Благорождение никого не ждет.
Нэйт похоже в замешательстве.
– Кто?
– Это шоколадный чизкейк, – делаю попытку я. – Он вам понравится.
Селестия морщится.
– Ой, в составе есть молоко? Я не ем молочные продукты.
Марсела прерывает сервировку стола, чтобы засунуть в горло палец, изображая рвотные позывы.
– Выпей еще вина, – говорю я. – Или пива. Или водопроводной воды. Давайте просто все срочно вернемся за стол.
Селестия пожимает плечами и разворачивается, чтобы сесть, Кросби следует ее примеру. Я уже на полпути к ним, когда Нэйт произносит:
– Красный Корсет?
Неожиданно я останавливаюсь статуей, одна нога в воздухе, руки замирают при ходьбе. Готова поклясться, что вся комната слышит перезвон колокольчиков и появившиеся в воздухе, указывающие на меня стрелочки с ярко переливающейся на концах надписью: «Виновна, виновна, виновна!».
– Она была актрисой, – бесстрастно лжет Келлан, подходя, чтобы опустить на место картинку Рождественской елки и тем самым прекратить расспросы относительно списка. – Это была одна из тех исторических пьес, в которых женщины носят корсеты.
– Хмм, – Нэйт садится на свое место и берет кусочек чизкейка. Я смотрю на свой, будто это комок грязи, и гадаю, как, черт побери, мне удастся его проглотить. – А разве у тебя нет красного корсета, Нора?
Теперь я точно уверена, что они слышат тревожные колокольчики, потому что на целых десять секунд в комнате наступает мертвая тишина. Кросби с удивлением смотрит на меня, и я открываю рот, чтобы что-то сказать, хоть что-нибудь, когда Келлан успевает вклиниться.
– Нора? – смеется он. – В корсете? Не могу себе представить.
– Ты хоть когда-нибудь вообще бывала на сцене? – спрашивает Марсела, помогая мне, когда становится ясно, что я слишком отупела, чтобы справиться в одиночку. – Хотя бы мечтала стать актрисой?
– Нет, – удается выдавать из себя. – Никогда.
– Не та девушка, – беспечно произносит Марсела. – Ты что-то выдумываешь.
Нэйт пожимает плечами:
– Да. Ну ладно.
Я возвращаюсь к моему десерту, но отсутствия у меня аппетита никто не замечает, так как все едят очень медленно, всё еще сытые от переедания за ужином.
Селестия продолжает печатать в телефоне, а спустя минуту Нэйт откладывает свою вилку в сторону и достает телефон, я гадаю какое сообщение она ему посылает. «Уведи меня отсюда? Думаешь, у них есть перрье?».
Но все оказывается вовсе не так.
– Аха! – счастливо восклицает Нэйт. – Вот оно. – Он показывает свой телефон Кросби, который вежливо бросает взгляд на экран, а затем замирает не дожевав. Понятия не имею, что он видит, но от его лица отливает вся кровь, и вдруг он сжимает вилку до побелевших костяшек.
– Что там? – спрашивает Келлан.
Я тянусь взять его за руку, но Кросби одергивает ее.
– Ты в порядке? – делаю я попытку, но он даже не смотрит на меня. Он ни на кого не смотрит.
– Я знал, что у тебя был красный корсет, – говорит Нэйт, ничего не замечая. – Марсела прислала мне это после вечеринки «Майское Сумасшествие». Помнишь, когда вы пошли туда, чтобы напиться после того, как ты узнала о своих плохих оценках? Тогда вы еще сказали, что вечеринка была беспонтовой, поэтому вы ушли, чтобы отправиться заняться стрикингом на Мэйн-Стрит?
Я едва могу дышать.
– Что ты делаешь?
– Она рассказала мне, чем вы занимаетесь, но я ей не поверил, поэтому она прислала мне подтверждение, – продолжает он, развернув телефон так, что я могу видеть весь причиненный урон. И он ужасен. Невероятно ужасен.
На ней фотография нашей смятой одежды, сброшенной на тротуар, а сверху поблескивает корсет как светоч моей вины. Словно закладываешь последний блок в очень шаткую башню, какую-то долю секунды она стоит, заявляя о своем существовании, прежде чем полностью обрушивается.
Кросби тяжело дышит.
– Это правда? – спрашивает он.
– Да, – отвечает Нэйт, не обращая внимания. – Ее арестовали и все такое. Вы не знали?