Странное покалывание начинается в моих ступнях, поднимается по ногам и сходится в одной точке между бедер. Есть кое-что, где мне понадобилась бы рука, Кросби...
И в прошлом году я бы так и сказала. Но в этом году? Обновленная версия Нора-Боры? Даже после трех месяцев воздержания? Она скажет нет.
– Если ты не возражаешь.
Он хлопает ладонями по бедрам.
– Я не возражаю. Мне нравятся такие штуки.
Я душу на корню странное теплое чувство, которое норовит расцвести, словно оно сорняк, который нужно вывести. Это нелегко, и, может, один или два побега останутся, но я работаю в этом направлении. Особенно когда Кросби снимает рубашку и остается в джинсах и белой майке, а его мышцы напрягаются, когда он хватает коробку с деталями моего будущего стола и кладет на пол.
– У тебя есть канцелярский нож?
– Конечно. Я держу один такой под подушкой.
У него уходит несколько секунд, чтобы понять, что это сарказм.
– Зануда. – Он корчит мне рожу. – У Келлана есть ящик с инструментами под раковиной. Не хочешь принести?
Я возвращаюсь с ящиком, а затем присоединяюсь к Кросби на полу, когда он открывает коробку и находит инструкцию. К моему удивлению, он читает ее. Или, правильнее сказать, рассматривает, потому как на ней нет слов. В любом случае он не старается притвориться, что знает все, словно он мастер-сборщик столов. Закончив с инструкцией, откладывает ее в сторону и начинает собирать детали, говоря мне, что подать, что найти, что делать. Я должна бы быть раздражена, но мне очень не хотелось делать этого самой, поэтому совсем не возражаю. И после целого лета одиночества вроде как приятно с кем-то пообщаться.
– Чем занималась прошлым вечером? – спрашивает он, губами сжимая два шурупа, которые положил в рот, пока вкручивал в дерево третий.
– Особ ничем. – Я концентрируюсь на том, чтобы держать доску под углом в девяносто градусов, чтобы мой стол не кренился. – Просто работала, а затем отправилась спать.
– В пятницу?
– Я не слишком интересный человек.
Он бросает на меня взгляд.
– Уверен, ты очень интересная, Нора.
Я смеюсь, а он улыбается с шурупами во рту, выуживая один и засовывая в следующее отверстие.
– Как ты справился с материалом?
– Что? А, биология? Справился на отлично.
– Молодец.
Он пожимает плечами и берет последний шуруп.
– Знаешь, что странно?
Вся эта ситуация?
– Что странно?
– Я ненавижу колледж.
– Да? Я думала, ты хотел преподавать.
– Да, я хочу быть учителем. Глупо, верно?
– Не совсем.
– Нет? Почему?
– Если это то, чем ты хочешь заниматься, то не вижу в этом ничего глупого.
– Но ведь я ненавижу учиться, – повторяет он. – И у меня отстойно это получается. Почему, ты думаешь, мне приходится часами учить то, что другие усваивают за пять минут?
Я наблюдаю, как он собирает выдвижной ящик, словно хлеб маслом мажет. В нем нет ничего глупого.
– Потому что ты знаешь, какого это – усердно трудиться? – предлагаю я. – В старании нет ничего неправильного.
Он сосредоточен на своем занятии, но я вижу, как его рот изгибается.
– Полагаю, тебе лучше знать.
– Что ты имеешь в виду?
– Я о том, что ты всегда в библиотеке. У тебя пять предметов и работа. Ты тоже усердно трудишься.
Думаю о том, как в прошлом году я делала совсем противоположное и загнала себя в эту ситуацию.
– Ну, мне приходится.
– Да? Почему?
– Чтобы жить хорошо. Разве не этого все хотят?
– Полагаю, так.
– Ты хочешь плохо жить, Кросби?
Теперь он улыбается.
– Да, Нора. Я хочу жить ужасно.
Я смеюсь и подаю ему деталь, на которую он указывает.
– Что ты хочешь преподавать?
Он шумно выдыхает и начинает собирать второй ящик.
– Может, историю.
– Я думала, ты скажешь физкультуру.
– Почему?
Я закатываю глаза.
– Ох, ну не знаю, Кросби. Просто догадка.
– Из-за этого? – спрашивает он, напрягая бицепс. И хотя я изо всех сил стараюсь выглядеть не впечатлённой, легкий трепет сексуального узнавания пробегают по позвоночнику. Он очень… большой.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Он смеется и жестом показывает мне отодвинуться, чтобы он мог собрать другую ножку стола.
– Что насчет тебя? Что сделает твою жизнь такой замечательной?
– Не знаю. Но степень кажется первым шагом.
– Степень в чем?
– Я еще не решила.
– Правда? Я думал, что девушка, которая проводит все лето в колледже, должна работать в направлении определенной цели.