История всей моей жизни.
– Прости, что тебя арестовали, – в конце концов говорит она, наблюдая, как сдирается этикетка. – И прости, что я не сказала ничего.
Продолжаю смотреть на ее ноготь:
– Это не твоя вина.
– Ну, это была моя идея.
– Ладно, тогда по большей части это была твоя вина.
Она тихонько смеется:
– И если в прошлом году ты завалила предметы по моей вине, то прости и за это. Я знаю, что у тебя стипендия и необходимо поддерживать высокие отметки.
Бросаю на нее взгляд. Не умею конфликтовать. Или вчерашние события недостаточно доказали это?
– Я не из-за тебя завалила учебу, а сама. Просто запуталась.
– Ты правда больше не гуляешь?
– Никогда.
– Где ты осталась на день рождения Келлана?
Я вздыхаю:
– Только не смейся.
– Ты пряталась в шкафу и шпионила?
Я улыбаюсь.
– Нет. Осталась в комнате Кросби в доме братства. – Ее рот раскрывается. – Его там не было, – торопливо говорю я. – Он оставался у нас дома. – Во всяком случае, я так думаю. Возможно, он был всю ночь в библиотеке.
– Он тебе нравится?
Я пожимаю плечами:
– Думала, что да. Немного. Но… нет. Я не могу. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы подтянуть свои оценки и держаться подальше от неприятностей.
– Прошлый год был веселым.
– Суперским.
– А этот ужасный. Я все время зависаю с Нэйтом.
– Помимо работы?
– Да. Он заставляет меня ходить в вегетарианские рестораны, покупать свечи и смотреть иностранные фильмы. Он типичный хипстер, и это убивает меня.
– Он влюблен в тебя.
– Это ничего не меняет.
Я наблюдаю, как Нэйт показывает мужчине матрешек. Все мы знаем, что он никогда ничего не купит; он приходит трижды в неделю и заказывает не более чем кофе. Но Нэйт все еще лелеет надежду.
– Что мне делать? – спрашиваю я. Марсела перестала ковырять этикетку, и теперь уже я делаю это. Я умирала как хотела весь месяц задать ей этот вопрос, и теперь мне кажется, что едва могу дышать, пока жду ее ответ.
– Просто налаживай свою жизнь, – говорит она, не отводя взгляд от Нэйта. – И забудь обо всех остальных.
– Звучит просто.
Ее красные губы изгибаются.
– Нэйт, – зовет она. – Мы закрываемся пораньше.
Нэйт выглядит удивленным, но не спорит, и пятнадцать минут спустя мы выходим за дверь, кутаясь от стылого осеннего ветра, и торопимся вниз по улице в сторону банка и ближайшего бара. Мы с Марселой караулим, пока Нэйт делает небольшой вклад, затем бросаемся через улицу в «У Марвина», переполненный паб, популярный среди старшекурсников Бернема.
Приглушенная музыка, теплый воздух и все одеты в брюки и кардиганы. В своем серебристом, расшитом блестками топе, черных колготах и белых сапогах-чулках из кожзама Марсела производит впечатление. Как всегда, все глаза прикованы к ней, когда она пробирается через толпу и находит для нас высокий столик в углу. Нэйт направляется к бару, чтобы взять партию шотов, и я делаю глубокий вдох. Знаю, что не должна быть здесь, но так скучаю по этому. Не по алкоголю, а по атмосфере. По людям. По тому, чтобы не быть дома одной. Снова.
Несколько минут спустя Нэйт возвращается с шестью рюмками, еле уместившимися в его руке, и Марсела помогает поставить их на стол.
– Что будешь пить? – спрашивает она, подмигивая ему с невозмутимым видом.
Он корчит рожицу, она улыбается, и я тоже, и мы все берем по рюмке.
– За что пьем? – спрашивает Нэйт. – За окончание Холодной Войны?
– Да, – говорит Марсела. – И за то, что прошлое остается в прошлом, и на хрен Кросби Лукаса.
Нэйт пожимает плечами, не до конца понимая, но бодро повторяет:
– На хрен Кросби Лукаса.
Не думала, что снова буду смеяться в ближайшее время, но со смехом говорю:
– На хрен Кросби Лукаса. – И мы все пьем за это.
* * *
Время чуть больше полуночи, когда я заползаю на заплетающихся ногах в парадную дверь. И происходит это скорее из-за того, что мои ноги и пальцы онемели, пока я ехала на велосипеде домой, чем из-за алкоголя. В смысле, не поймите неправильно, я немного пьяна, но никакого сумасшествия. Ничего, что вышло бы из-под контроля.
– Средняя степень опьянения, – назвала это Марсела, когда я ныла из-за того, что для меня недопустимо расслабляться. – Этим вечером ты опьянеешь до средней степени. Я прослежу.
И она проделала довольно хорошую работу. Мы смеялись, и танцевали, и флиртовали, и красились, и было удивительным облегчением узнать, что она тоже по мне скучала. Вообще-то, это грандиозное облегчение, даже если времяпрепровождение с Марселой включало в себя ранний побег с работы и выпивку вечером в ночь перед учебой. Но какого черта – мне было весело. Наконец.