Стук в парадную дверь застает меня врасплох, и я закашливаюсь, поперхнувшись водой, которую только что отпила. Распахиваю дверь, ожидая обнаружить Келлана с пристыженным видом рассказывающего, что его ограбили, и он в процессе потерял телефон и ключи от дома, но это не он.
Это Кросби.
Ко-нахрен-нечно.
– Что? – рявкаю я. Скрещиваю руки, потому что я злюсь и потому что холодно. И потому что Кросби, одетый в серую футболку, джинсы, распахнутый вельветовый пиджак и с рюкзаком на плече, выглядит гораздо привлекательней, чем должен.
– А… – Его нерешительная улыбка исчезает, когда сталкивается с хмурым взглядом на моем каменном лице, и он бросает взгляд мне через плечо.
– Келлан здесь?
Я приподнимаю бровь.
– Нет.
Он легонько передергивается:
– Могу я войти?
– Зачем?
– Потому что мы должны были играть в «Fire of Vengeance», а игра у него.
– Ну, его нет.
Он кажется раздраженным:
– Я слышал тебя. Позволь мне зайти и взять игру.
Сейчас мне не до попыток взять игру в заложники:
– Ладно. Без разницы.
Отступаю в сторону, и он заходит и скидывает обувь.
– Почему ты так злишься? – спрашивает он, когда я следую за ним в гостиную.
– Я занята. – Я абсолютно не занята, но не собираюсь признаваться, что меня кинули. Особенно когда уверена, что Кросби Лукаса никогда не кидали.
– Что ты делаешь?
– Занимаюсь. – Это первый ответ, что приходит мне в голову, и самый правдоподобный. Даже если сейчас вечер пятницы.
– Ха. – Он копается в стопке игр на консоли, разыскивая ту, за которой пришел. – Здесь тихо.
– Так и должно быть.
– Верно. – Он мнется. – Ты не против, если я потусуюсь здесь немного?
– Сейчас у меня нет желания слушать твои взрывы.
– Не играть. Заниматься. У меня дома настоящее безумие, и я отстаю по материалу.
Я фыркаю:
– Воспользуйся библиотекой. – Я не это имела в виду. Сказав «библиотека» своим самым ехидным тоном, я только придаю больший вес инциденту, что произошел во вторник, а должна была притвориться, что мне плевать. Черт, я должна была забыть не только ту встречу, но и самого Кросби Лукаса – и вот он в моей гостиной. Как всегда.
Кросби вздрагивает:
– Я хотел извини…
Ох, твою мать. В данный момент я не вынесу извинений. Не когда мое хладнокровие висит на волоске.
– Знаешь что? – перебиваю я. – Делай что хочешь. Только меня не трогай.
Поворачиваюсь, шагаю в свою комнату и хлопаю дверью. У меня не слишком хорошо получается скрывать свои чувства, но я хотя бы дистанцировалась от него.
Меня жутко тянет спрятаться под одеялом, пока эта кошмарная ночь не пройдет, но сна ни в одном глазу, пустой желудок не перестает урчать, и каждое слово эссе по английскому, что я пишу, – помойка. Чувствую себя тигром, который мечется по своей клетке, отчаянно желая выбраться, не вполне уверенная, куда податься, но несомненно мне бы хотелось оторвать чью-то бошку.
Легкий стук в дверь заставляет мою голову повернуться, как у той девочки из «Экзорциста», и, хотя я планировала игнорировать его, все равно откликаюсь:
– Чего?
– Я заказал пиццу. – Его голос глухо звучит через дверь, но он не поворачивает ручку.
От этой новости мой желудок радостно подпрыгивает. Еда! Пища! А затем он падает, потому что Кросби с Келланом заказывают по доброй порции пиццы с говяжьим фаршем, анчоусами и оливками – всем, что я нахожу отвратительным.
– Я не хочу твою гадкую пиццу, – ворчу я. – Но в любом случае спасибо.
– В ней только одна половина гадкая, – отвечает он. – Вторая скучная.
Желудок снова приободряется. Мы обсуждали это как-то: я люблю пепперони и много сыра, что Кросби с Келланом единодушно объявили самой скучной пиццей на земле.
Я встаю и распахиваю дверь, вынуждая Кросби отскочить, будто его ударило током. С подозрением оглядываю комнату:
– Здесь правда пицца?
– Да. – Он указывает на кофейный столик, где ждет закрытая коробка.
– Ты врешь насчет скучной половины?