– Кросби, – прижимаю пальцы к его губам. – Это не проблема. Я просто думаю, как здорово было бы иметь собственную квартиру. Каково бы было не чувствовать каждый день запах тертого сыра?
Он с облегчением ухмыляется.
– Я привезу тебе объедки.
– Объедки, которые переживут ваши «тренировочные встречи»? Спасибо, но я пас.
– Что не так с Днем Благодарения? Если ты ненавидишь зиму, а День Благодарения отмечают осенью, то это должен быть безопасный праздник.
Я закатываю глаза.
– Ничто с моей семьей небезопасно. – Мои родители, как они любят выражаться «благополучные, дружные и бывшие». По сути, они – разведенная пара, в которой каждый проживает на своей половине дуплекса, они всем говорят, что ладят, но на самом деле ненавидят друг друга. Они развелись, когда мне было десять, и никто из них так повторно и не женился, но на каждый праздник оба приводят разных «половинок» в отчаянной попытке показать, какие они зрелые. Как единственный ребенок, марширующий на этом неблагополучном параде, я бы предпочла спрятаться в сарае и поедать червей, чем сидеть на ужине с какими-нибудь ничего не подозревающими «половинками», которым не повезло показаться на празднике в тот день.
Я поделилась этим с Кросби, глаза которого округлялись по мере моего рассказа.
– Это пытка, – говорю я. – В девяти случаях из десяти на столе даже не оказывается индейки. Если не…
– Привет, Кросби.
Мы поднимаем взгляд и видим трех девушек, которые выглядят так, будто только что сошли со страниц зимнего каталога. Они машут Кросби, держа в одной руке чашки с дымящимся горячим латте и присаживаясь за соседним столиком. Непроизвольно я мысленно переношусь в день нашего знакомства, когда Кросби сам пригласил себя присоединиться ко мне за ужином, но покинул меня, когда появился кто-то получше.
Тем не менее сейчас он лишь поднимает руку в неясном подобии приветствия и пьет свою воду, сфокусировавшись на мне.
– Если не что? – напоминает он.
Я качаю головой.
– Что если не что?
– Ты говорила, что на столе никогда не бывает индейки. Если не?..
– А-а. Эм… если она не оказывается жженой до углей, то совершенно сырой. Вообще-то они довели троих человек до больницы.
– Ты шутишь.
– Неа. А однажды мама так рассердилась на папу, что выкинула индейку на улицу, и ту переехал автобус.
– Скажи, что ты засняла это на камеру.
– Хотела бы. Но мои любимые – это два случая, когда индейка просто исчезла.
– Исчезла?
– Ага. В духовке был лишь пустой противень, а на столешнице лежала вилочка от птицы16. Я загадала желание, чтобы у нас была индейка.
– Дважды?
Я пожала плечом.
– Суть в том, что поездка того не стоит.
– А что на счет Рождества?
– Я поеду на автобусе в Сочельник и придумаю оправдание, почему должна вернуться на Рождество. Они знают, что я работаю, и обычно сами очень хотят мне верить. Ведь так им не приходится изображать «благополучных, дружных, бывших» дольше, чем требуется.
– Это очень печально, Нора.
– Расстояние спасает.
– Я не могла не подслушать твою слезливую историю об индейке, – говорит Марсела, подлетая и собирая пустые тарелки.
– Ты уже слышала ее раньше, – отвечаю я, узнавая в ее глазах знакомый блеск и надеясь пресечь в зародыше, что бы она там не замышляла.
Она наклоняется к нам.
– Так как на День Благодарения я буду в Мехико, почему бы нам не устроить собственный ужин Дня Благодарения с индейкой задним числом? Ты и Кросби, я и Келлан. Двойное свидание.
Она произносит «двойное свидание» излишне громко и явно, чтобы услышал Нэйт. Хотя необходимости в повышении голоса нет, ведь он в любом случае явно ловит каждое ее слово.
Я качаю головой и начинаю вставать с места. Перерыв окончен.
– Я не…
– Чем больше индейки, тем лучше, – говорит Кросби, не замечая моего убийственного взгляда. – Почему бы не сделать это прямо перед рождественскими каникулами? Таким образом, каждый поест немного индейки. – Он смотрит на меня и, должно быть, интерпретирует мой взгляд как очередные мучения с индейкой, поскольку начинает гладить мою руку, желая успокоить. – Не волнуйся, Нора. Я не спущу с нее глаз. Эта индейка никуда не денется.
Видя, что он невосприимчив, я перевожу взгляд на Марселу, которая самодовольно улыбается.
Пришло время закончить эту небольшую эмоциональную долгоиграющую войну, которую ведут они с Нэйтом.
– Знаешь, – говорю я, задумчиво постукивая по подбородку. – Целая индейка – это много для четверых. Почему бы нам не пригласить еще кого-нибудь?