– Что ж, твоя комната готова. Помнишь то одеяло, что ты приметила в прошлом году? Ну, то, со звездами? Я его купил!
Я совсем не помню, о каком одеяле речь. Или вообще о перине.
– Спасибо, – надеюсь, в моем голосе прозвучала благодарность. – Послушай, мне…
Он прерывает.
– И дорогая, хотел тебе сообщить, что говорил с Филом, деканом Рипли, и он заверил, что у тебя все отлично. Я так рад, что ты избавилась от того дикого прошлогоднего поведения.
Я плюхаюсь на кровать и накручиваю локон на палец.
– Все прошло.
– Что ж, – произносит он, наконец заметив, что, возможно, я не в таком восторге от этого разговора, как он, – это не значит, что ты не можешь больше вообще развлекаться. Ты наслаждаешься жизнью?
Тьфу ты ну ты.
– Да, все нормально. Очень занята работой и учебой. Вообще-то, мне пора бежать на работу…
– Завела новых друзей? Бойфрендов?
Он задает одни и те же вопросы каждый свой звонок раз в месяц, и я всегда отвечаю «нет». Моим родителям известно лишь то, что я живу с таким же старательным соседом и других друзей у нас нет. На самом деле мы едва ли сейчас дружим. Так как Кросби в настоящее время определенно подпадает под категорию «бойфренда», то у меня есть неплохая возможность объяснить, что я встречаюсь с кое-кем и у нас все хорошо и можно ли мне, наконец, пожалуйста, повесить трубку. Но стоит мне открыть рот, чтобы ответить утвердительно, с моих губ слетает простое и довольно убедительное «нет».
Я закрываю глаза и стараюсь не представлять себе стоящий в гостиной мольберт. Еще одна ложь в мой собственный список. Но разве это так уж неправильно, если я всего лишь пытаюсь избежать ненужной нервотрепки?
– Ладно, – говорит он. – Мы с нетерпением ждем встречи. У нас пройдет одна из тех загадочных убийственных новогодних вечеринок, и я уже выбрал для тебя роль. Ты будешь Люси Лу…
Я хмурюсь, думая об актрисе.
– …владелицей высококлассного магазина сантехники, которая немного просрочила оплату своих счетов, что дает ей идеальный мотив для…
– Пап?
Наконец он замолкает.
– Прости, что перебиваю, но мне правда нужно на работу.
– Ах, да конечно, дорогая. Ты по-прежнему работаешь в той кофейне?
– Да. Спасибо за звонок.
– Ладно. Мы скоро увидимся.
Я вешаю трубку и выдыхаю. Эта часть разговора не была ложью, мне на самом деле надо быть на работе через сорок пять минут, а я все еще в пижаме. Скатываюсь с кровати, натягиваю джинсы и облегающий свитер, после чего направляюсь в ванную умыться.
Входная дверь открывается и закрывается, а на лестнице раздаются шаги. Я высовываю голову в коридор и машу вернувшемуся с пробежки Келлану.
– Хэй.
– Хэй, – кивает он в ответ.
Я быстренько умываюсь и вытираю лицо, а убрав полотенце, обнаруживаю стоящего в дверном проеме Келлана.
– Господи! – я вешаю полотенце у раковины и беру в руки увлажняющий крем. – Ты меня напугал.
– Прости, – он изучает свои пальцы в носках и выглядит так, будто ему неловко, из-за чего и у меня возникает аналогичное чувство.
– Что происходит? – спрашиваю я, втирая лосьон в кожу. – Прошу, только не говори, что нужно еще пробовать подливку.
Он любезно улыбается на мою глупую шутку и наконец поднимает глаза, чтобы встретиться с моим взглядом в зеркале.
– Это ты, – произносит он.
Я смотрю на свое отражение.
– Ну да.
Он долго удерживает мой взгляд, прежде чем изречь:
– Красный Корсет.
Эти слова произносятся так тихо, что на секунду мне удается убедить себя, что я их не расслышала.
– Я… Ч-что? – запинаюсь я. Рука, держащая кисточку от туши, вдруг начинает так сильно трястись, что я вынуждена опустить ее на умывальник или рискую потерять глаз.
– На вечеринке, – говорит он. – В чулане. В корсете. Это была ты.
– Как ты…
– Ты говорила о периодической таблице, Нора. Уверен, никто другой никогда не использовал это раньше в качестве прелюдии.
Боже мой. Почему я не подумала об этом, прежде чем трещать вчера как самая глупая в мире всезнайка?
– Келлан, я…
– Ты знала? – спрашивает он, наклонив в сторону голову. – Знаю, что мы много выпили в тот вечер, но ты что-то помнишь о той ночи?
Я едва держусь на ногах. Ноги подкосились, и я вцепилась в умывальник, словно он может телепортировать меня отсюда. Мне бы хотелось солгать и заверить его, что он ошибся, черт, хотелось бы мне, чтобы это было правдой, но я не могу этого сделать. Теперь я произношу шепотом: