- Не верю своим глазам, Сара, малышка, это ты? – бархатный голос окутал тело, но я не ощущала в нем теплоты, лишь нотки триумфа и превосходства. Моргнув несколько раз, я наконец смогла посмотреть на говорившего и чуть не закричала от ужаса.
Барбароса. Морской Дьявол.
Он был младше, чем мы предполагали. Лет тридцати пяти от силы. Густая борода делала его лицо более мужественным, а глубокий шрам, который пролегал справа от виска до подбородка, придавал устрашающий вид.
- Вижу, узнала меня, малышка, - хмыкнул ужас морей.
Интуитивно я хотела отползти от него назад, но он держал крепко, не вырваться.
- Узнала, Сара.
Сара? Странное имя и не мое.
- Я н-не Сара, - прохрипела я. Голос был охрипший, чужой.
- Ах, детка, весь морской народ тебя ищет. Все пираты спустили свои корабли на воду, а ты попалась именно мне. Разве могло так повезти?
- О чем вы? Я не понимаю?
- Где пиастра, птичка? Где она? – с нажимом спросил Барбароса, стиснув рукой мое лицо.
- Я не знаю, что это!
- Врешь, но ничего, я заставлю тебя говорить. Теперь тебе никто не поможет! Твое сладенькое тело станет моим, - он провел своей рукой по моей шее, спускаясь к груди, вызывая волну отвращения, - так же, как пиратская пиастра и все моря вокруг.
Неожиданно он накрыл мои губы своими, но я успела стиснуть зубы и не пропустить его язык. Мужчина отступил, довольно хмыкнув, и вернулся за стол. Я перевела дыхание, стараясь справиться с подступившими слезами.
- Отведите ее в трюм и заприте, - приказал капитан своим подчиненным.
Двое пиратов подошли ко мне, поднимая за руки, и потащили за собой. Выйдя из каюты капитана, они поволокли меня вниз. Из последних сил я резко ударила одного из них по ноге. Потеряв равновесие, пират покатился по лестнице вниз. Воспользовавшись моментом неожиданности, я быстро толкнула второго локтем в бок, и он выпустил мою руку. Со всех ног я кинулась прочь, выбегая на борт корабля. Там все еще бушевала стихия, но она больше не пугала меня. В голове стучала одна мысль:
«Лучше утонуть в море, нежели достаться Барбаросе».
Недолго думая, я залезла на перила и кинулась в морскую пучину, зная, что второй раз не выберусь из ее лап живой.
*****
Голова раскалывалась, а белый свет слепил глаза, не позволяя поднять веки. В мыслях царил хаос. Я не понимала, где нахожусь и что случилось. Тело ломило от боли, словно я всю ночь таскала полные рыбой сетки.
Барбароса!
Воспоминание вихрем пронеслось в голове, заставляя подскочить на месте. От резкого движения в висках стрельнула боль.
- Тихо, маленькая, тихо. Тебе нельзя вставать. Полежи, - ласковый голос прорвался сквозь болезненные вспышки.
Ладони мягко надавили на тело, заставляя лечь обратно. Я послушалась, снова располагаясь на постели. Сфокусировав взгляд, увидела смутное очертание мужчины, сидящего сбоку от меня на кровати. Он успокаивающе гладил по руке, что-то тихо нашептывая. Однако стоило мне разобрать его слова, как тревога снова сковала в своих объятиях.
- Сара, родная моя, маленькая. Сара…
Взгляд наконец стал четким. Я уставилась на красивого молодого человека, одетого в бархатный камзол темно-красного цветас золотистыми нашивками на плечах. На шее был завязан белоснежный платок, а темно-русые волосы аккуратно собраны в хвост. Высокий лоб, густые брови и карие глаза подчеркивали мягкие черты лица. Смуглая кожа подсказывала, что он часто находится под палящим солнцем. Пытливый взгляд смотрел с нежностью. Вот только я его не узнавала.
- Кто…кто ты?
Мужчина замер, уставившись на меня с неверием. Тогда я заметила за его спиной еще одного гостя. Он стоял поодаль, небрежно прислонившись плечом к косяку двери. Его лицо выражало полное безразличие, при этом я отметила общие черты с говорившим со мной незнакомцем. Только в отличие от первого, этот имел неряшливую короткую стрижку и волосы цвета соломы. Голубые глаза хорошо подчеркивал синий жилет, одетый на голое тело. Взгляд невольно заскользил по мускулистой груди и четким кубикам торса, спускаясь к краю узких брюк, которые сидели на нем как влитые. Это был тот момент, когда человек цепляет, словно музыка, с первых нот. Я ощутила, как щеки запылали от жара, а объект моего вниманиям перестал изображать равнодушие, вопросительно изогнув свою бровь.