— Что же теперь будет? — спросил он Ксана, возвращаясь к сложившейся ситуации, когда тот закончил чтение письма. — Нам сказали, что теперь каждый предоставлен самому себе и следует разделиться на мелкие группы, чтобы просочиться через кольцо осады.
Ксан сложил письмо Зорки и аккуратно сунул его во внутренний карман кителя, — Нет, — решительно сказал он. — Но немецкое окружение такое плотное, что прорваться можно действительно только отдельными группками. Тито хочет, чтобы ты остался с майором Кечко. При генерале уже есть два британских офицера, и один из них радист. Жаль, потому что неизвестно, когда мы снова увидимся.
— Увидимся в Белграде, — сказал Стефан, и его горло сжалось.
Ксан кивнул, не в силах говорить, и, услышав приближение вражеского самолета, крепко обнял Стефана. Затем повернулся и вскочил в седло поджидающего его коня.
В эту ночь Стефан и его товарищи под командованием Ники выскользнули из немецкого окружения. Два дня спустя, вскоре после того как они пересекли границу Боснии, Стефан связался по радио с Каиром, и приказ, полученный от Тито через Ксана, оттуда подтвердили. Он должен был оставаться в отряде Кечко до получения дальнейших инструкций.
— Мы должны устраивать диверсии на всех железнодорожных линиях, ведущих в Сараево, — сказал он Ники. — Каир обеспечит нас необходимым снаряжением. От нас требуется только найти подходящую площадку для приемки сброшенного груза.
Все лето они принимали снаряжение, сбрасываемое с самолетов, и все лето безжалостно уничтожали немецкие транспортные артерии. В сентябре итальянцы капитулировали, и огромное количество захваченного оружия и боеприпасов досталось партизанам.
К концу года стало ясно, что немцы терпят поражение и что после войны в правительстве будущей Югославии будут преобладать коммунисты.
— Как тебе это нравится? — спросил Ники Стефана, когда они вместе с остальными бойцами отряда сидели у печки в овечьей кошаре, а снаружи бушевала вьюга.
— Если это означает конец раздорам между сербами и хорватами и мусульмане, католики и православные наконец-то будут дружно жить в одной стране, такое будущее меня устраивает.
Ники усмехнулся. Ему нравилось подкалывать Стефана на политические темы, и он был очень доволен, что тот никогда не клевал на приманку и не начинал горячо с ним спорить, как это делал один из его соотечественников.
К весне Стефан обнаружил, что теперь ему трудно представить иную жизнь, чем та, что он ведет сейчас. Спартанская простота и мужское товарищество вполне его устраивали. Он радовался жизни ранним утром, когда они спускались по горным склонам в долину, когда отдыхали в густых фруктовых садах под сенью цветущих слив и миндаля, когда ели, собравшись у костра, а ночью устраивали диверсии.
Шел месяц за месяцем, и немцы постепенно отступали на север. Стефан знал, что все больше и больше четников переходят на сторону партизан, а к концу лета Би-би-си сообщила, что это начинает принимать массовый характер.
— Не могу поверить! — с волнением воскликнул Ники, когда молодой король Петр, вещая из Лондона, призвал всех югославских патриотов отказаться от поддержки генерала Михаиловича и сплотиться в рядах партизан под руководством Тито. — Следующим к нам прибудет сам король Петр!
— Если он все еще надеется вернуться в Югославию королем, то ему не мешало бы это сделать, — холодно сказал Стефанович. — Разве югославы станут приветствовать возвращение короля, который не сражался вместе с ними за освобождение страны?
Стефан был полностью с ним согласен, но промолчал. Он думал о том, как отнеслась его мать к выступлению короля Петра по радио. Ведь он, в сущности, предал генерала Михаиловича и всех тех, кто сражался вместе с ним, в том числе Петра и Макса. Вероятно, Наталья удивлена и расстроена.
В середине лета Ники получил приказ явиться в штаб. Он оставил Стефановича командовать отрядом.
— Похоже, нам с тобой не удастся вместе войти в Белград, — сказал Ники Стефану с глубоким разочарованием, навьючив на лошадь свои скудные пожитки. — Не могу понять, зачем, черт побери, меня переводят в ставку, когда война уже идет к концу?
— Если конец действительно близок, мы встретимся с тобой в Белграде после войны, — сказал Стефан, не менее огорченный, чем Ники, потому что теперь вероятность войти с победой вместе с ним в столицу была чрезвычайно мала.
Ники повернулся к Стефану, его глаза подозрительно блестели.
— До свидания, друг, — сказал он, обнимая его. — Обещай всегда заботиться о своей сестре.
— Обещаю, — глухо ответил Стефан.
Ники вскочил на коня. Партизаны, которыми он командовал так долго и в таких трудных условиях", собрались его проводить. Он поднял руку и сжал в приветствии кулак, затем нехотя пришпорил лошадь, и через несколько минут вдалеке можно было с трудом различить его фигуру.
Глава 24
В последующие недели и месяцы Стефан очень скучал по Ники. Они больше года жили и воевали бок о бок, как родные братья, и, хотя переменчивый характер Ники часто его раздражал, боевая жизнь никогда не казалась ему скучной.
Вскоре после отъезда Ники пришли известия из Каира о том, что русские прошли с боями Румынию и скоро войдут в Югославию, чтобы соединиться с партизанской армией Тито для штурма Белграда. Немцы отступали на всех фронтах, и Стефан решил, что пришло время съездить в Сараево.