Выбрать главу

Наконец, после продолжительного напряженного молчания, моя мать проговорила:

— Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты так меня называешь, Эмили, называй меня «Мама».

— Да, мама, — проговорила я покорно, но совершенно не сожалея о том, что до этого так ее назвала.

— Я хотела бы предупредить тебя заранее, что мы с твоим отцом завтра будем в Нью-Йорке и зарезервировали место в Le Bernardin. Тебе нужно быть там в семь тридцать, поужинаем втроем.

Я стиснула зубы оттого, что она решила оповестить меня таким образом и всего за день, не думая о том, что я могу быть занята. Но сдержалась.

— Хорошо, мама. Я буду там.

— Тогда там и увидимся.

Положив трубку, я извинилась и вошла в аудиторию, а сев на свое место, я не могла думать ни о чем кроме ее звонка. Я не часто задумывалась о том, что наши разговоры, по большей степени, сводились к тому, где и когда мы поужинаем, или как дела в университете, но она никогда не говорила мне, насколько она скучает по мне, насколько ей меня не хватает. Когда я начала жить реальной жизнью за пределами стерильной атмосферы, царившей дома, я увидела всю ущербность наших семейных ценностей и отношений. Если бы не наш любимый дядя Джим, что звонил и болтал со мной о всякой чепухе, о том, как он скучал по мне и Ри, о том, что в скором времени обещал приехать, то я скорее всего потеряла бы веру в родительскую близость с детьми и вообще в родственную связь.

Мое сердце сжимается от этой мысли. У меня никогда не было таких легких и непринужденных отношений с родителями. Мама всегда была достаточно эмоционально холодной женщиной. Отец, наоборот, был с нами близок, но всегда был в разъездах. А я хотела, чтобы они просто были рядом.

И я хотела бы, чтобы мне не было так больно от того, что они не такие.

Ну все, довольно об этом.

Каждый раз, как я начинаю думать об этом, я утопаю в депрессии и жалости к себе, в обиде за Ри и Данни. Лучше я сосредоточусь на противном Никсе, его обжигающей сексуальности и покраске гребаных стен, чем испорчу свое настроение мыслями о моих родителях.

14 глава

Никс

Я больше так не могу. Я собираюсь пойти проверить Эмили.

На этой неделе я изо всех сил пытался держаться от нее подальше, и у меня отлично получалось. Но мне это не понравилось. Всю неделю меня не покидало ощущение, что все в этом мире создано, чтобы раздражать меня.

Мне совершенно не нравится это нездоровое влечение, что я к ней испытываю. И поверьте, что испытывать такое влечение для Никса Кэлдвелла совершенно ненормально, потому что моей единственной целью всегда было быстро забраться к девушке в трусики.

Но я все-таки скажу это, и да, я отвешу себе невидимый пинок за сказанное. Эмили совершенно другая.

Именно так.

Я нахожу ее совершенно ошеломительной по многим причинам.

Во-первых, она полностью пересмотрела свое отношение к жизни, потому что ее не устраивало то, каким человеком она была раньше. Мне кажется, не на всех обрушивается такое озарение, и я абсолютно уверен, что не каждый найдет в себе достаточно сил, чтобы изменить своим прошлым идеалам, и мне это определенно нравится.

Во-вторых, ее непримиримость. Она противостояла мне, своим родителям, дала отпор парню, который пытался ее изнасиловать, бывшему парню-психопату, который преследовал ее. Она упрямая, и мне это безумно нравится.

В-третьих, я думаю, что это самый главный из трех пунктов. Мне кажется, она завоевала мое сердце. Я не знаю, каким образом, но она действовала со знанием дела. Она нашла тайный подход к тому, как можно ослабить оборону, которую я выстроил вокруг себя. Каждый пункт заставил меня мало-помалу доверять ей. Я чувствую, что мог бы быть с ней откровенным, но проблема в том, что когда я буду полностью готов к этому, она уже отступится от меня. Мне нужно много времени, чтобы начать доверять людям настолько, чтобы я мог обнажить свои секреты. В этом мы с папой очень похожи. Линк не такой.

Я мою руки в раковине и вытираю их. Естественно, у меня дел невпроворот, но я не могу больше находиться на расстоянии от самопровозглашенной изгнанницы Эмили. Я улыбаюсь, когда думаю про нее таким образом.

И как только я вхожу в дом, до меня моментально доносятся звуки ее пения. Несмотря на то, что к настоящему моменту я уважаю ее за многие качества, пение явно не стоит в топе ее талантов. Я улыбаюсь про себя, когда представляю ее с наушниками в ушах и поющей во все горло.

Когда вхожу в гостиную, я ошеломлен. Потому что понимаю, что в ее ушах нет никаких наушников, и она поет не под музыку.

Она поет по памяти. Поэтому я и не удивлен, что она совершенно не попадает в ноты.