Пол, наконец, говорит, еще раз:
— Спасибо тебе, Никс, за спасение моей жизни. Ты самый удивительный человек, которого я знаю, и я имею честь называть тебя лучшим другом.
И тогда я вижу это. Я вижу тот момент, когда Никс, наконец, отпускает боль. Он немного выпрямляется. Налет вины спадает с его глаз, и я вижу небольшую улыбку благоговения на его красивых губах.
Он ничего не говорит, но этого и не нужно, Пол притягивает его в объятия.
***
Остальная часть вечера была приятной. Невеста Пола, Мария, пришла домой с пиццей. Мы с ней ели на кухне, знакомясь друг с другом. Никс и Пол проводили время в гостиной, беседуя вполголоса. Когда мы закончили, я крепко обняла Пола и Марию. Я не уверена, что когда-нибудь увижу их снова, но надеюсь на это.
В отеле мы идем в наши номера. Никс был заметно тише и спокойней по дороге сюда. Я не уверена, чего от него ожидать. Черт, я не знаю, чего жду, но я все еще хочу просто обнять его и поблагодарить за то, что он поделился частью себя со мной. И наконец дал себе разрешение быть свободным от чувства вины.
Мы добираемся до моего номера, и я держу ключ в руках.
Никс спрашивает:
— Могу я войти? Я хочу показать тебе кое-что.
— Конечно, — говорю я с улыбкой. Я понятия не имею, намеревается ли он показать мне фотографии своей поездки на Запад или хочет меня соблазнить. В случае выбора я за второй вариант, но сейчас просто благодарна, что он хочет поговорить.
После того как дверь закрывается, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Никса.
— Что ты себя чувствуешь после беседы с Полом?
— Освобождение. Облегчение. — Он замолчал на секунду. — Умиротворение.
Я улыбаюсь ему.
— Я так рада. Спасибо, что поделился со мной. Я в восторге, что знаю кого-то вроде тебя.
Судорожный вдох, и Никс выглядит почти застенчивым.
— Так... как я сказал... я хочу тебе кое-что показать, если ты не против.
— Конечно. — Мне очень любопытно.
Никс, не стесняясь, стягивает свою футболку через голову. Это происходит каждый раз, когда я вижу его потрясающий торс... все мысли улетучиваются и все, что я могу думать:
«О, боже мой, он великолепен».
Он бросает футболку и просто смотрит на меня. Я не знаю, чего он хочет от меня. Он хочет, чтобы я сделала шаг? Потому что если это так, то я готова броситься в его объятия.
Мой взгляд проходится по его телу вниз, затем вверх, и сразу останавливается на глазах, и я вижу там веселье.
Я еще раз повторяю осмотр, более неторопливо осматривая его грудь.
А потом дыхание перехватывает. Я вижу, что он хочет показать мне. Его татуировка закончена.
Я не вижу того, что там написано, но свиток уже отходит от его ребер слева и поднимается вверх по левым грудным мышцам. Тату завивается сверху и останавливается прямо на его сердце. Я вижу, что в конце свиток завершен. Татуировка закончена.
— Ты закончил свою татуировку? — Я в восторге, что он нашел для себя достаточно вдохновляющие цитаты, которые имели для него значение, и закончил так быстро. Я изнемогаю от желания подойти ближе и посмотреть, какие откровения он написал на своих ребрах и груди, чтобы завершить произведение искусства.
— Я это сделал. Можешь посмотреть ближе.
О, боже, конечно.
Я подхожу к нему на дрожащих ногах. Кончики пальцев покалывает только от одной мысли касаться его кожи. Я знаю, что мне не нужно прикасаться к его телу, чтобы прочитать татуировки, но я собираюсь это сделать.
Подойдя к той стороне, где начинается татуировка, я замечаю, что Никс смотрит на меня напряженно. Я делаю круг вокруг его спины. Следую пальцами по его коже, оценивая, как его мускулы дергаются от моего прикосновения. Наконец добираюсь до места, где раньше заканчивалась татуировка, и касаюсь слов:
«Я решил пройти по жизни с любовью. Ненависть — слишком тяжелое бремя. Мартин Лютер Кинг Младший 1929 — 1968».
Это была последняя запись, которую я видела.
Я вглядываюсь в следующее слово.
«Эмили».
И следующее...
«Эмили».
И далее...
«Эмили».
Я позволяю пальцам касаться слов.
Я ошарашена. Мое имя несколько десятков раз написано на его теле Я прослеживаю его по ребрам и снова встаю перед Никсом. Скольжу пальцами по татуировке...
«Эмили, Эмили, Эмили...»
Все дальше и дальше, вверх по груди, затем спускаясь к его сердцу. Последние два слова:
«Моя Эмили».
Я поднимаю свои глаза на Никса, который смотрит на меня напряженно. Он затаил дыхание, ожидая моей реакции. И он ее получает.
Я сразу начинаю рыдать.
— О, Эмили... не плачь, — он пытается успокоить меня.